Напряжение. Коронный разряд - стр. 50
Из-за высоты машины взгляды Артема, все еще дисциплинированно удерживающего руки на руле, и подошедшего господина оказались на одном уровне.
Седина на висках, морщины под глазами и холодный, цепкий взгляд, за равнодушием которого чудились ярость и обреченность, запрятанные настолько глубоко, что уловить их можно было только зная, что произошло.
Артем понятия не имел, оттого встретил офицера радушной улыбкой и простодушным вопросом.
– Что-то случилось? – произнес мой друг легко и спокойно, щурясь от заглянувшего в открытое окошко яркого солнца.
Офицер ощутимо вздрогнул, подавившись заготовленной фразой. Но довольно быстро собрался и четким, выверенным движением протянул футляр Артему:
– Приношу извинения, Артем Евгеньевич, за доставленные неудобства. Неизбежные в профессии накладки. Виновные будут строго наказаны. Прошу принять от всего сердца.
Артем подарок принял, умудрившись не выдать обескураженности на лице и не озвучить вертящиеся на языке вопросы.
– Честь имею, – резко качнул головой офицер, по-уставному повернулся через левое плечо и отправился к своей машине, чуть ли не чеканя шаг.
Надо сказать, следующие свои слова Артем произнес уже после того, как позади вновь замерцало сине-красным и ведомственный авто, потребовав себе начальственным покрякиванием место в вечно спешащем потоке, вновь вырулил на магистраль. И даже после этого события прошло не менее пяти минут.
– Максим, что происходит? – коротко выдохнул он, продолжая смотреть вперед через лобовое стекло.
Футляр оставался лежать на его коленях нераскрытым.
Я изобразил пантомимой, мол, вообще-то, мне настрого запретили что-то говорить.
– Не пясничай. Можешь говорить. Итак? – рублеными и строгими фразами потребовал он ответа.
– Позволь выразить искреннее возмущение этим безальтернативным тоном, который накрепко связывает меня с происшедшим. Эта тенденция во всем винить именно меня раздражает еще со школы. Какая-то вечная презумпция виновности!
– Но это ведь ты, да? – не сменил тон Артем.
– Я, но…
– Максим!
Один из случаев, когда слово приобретает новое значение. Было имя – а стало нечто обвинительное и требующее немедленного раскаяния вместе с расшифровкой всех планов.
– Ладно… Твоя машина, как я уже сказал, была в контейнере. Вертолет с контейнером летел в Москву. Мои недоброжелатели задействовали свои связи в штабе ПВО столицы и посадили вертолет. Вскрыли контейнер, сорвали пломбы. А там твой джип. Княжеский то есть.
– Краденый… – глухо отозвался Артем.
– Ну кто ж станет красть княжеский джип! Да кому такое в голову придет!
Артем молча сложил руки на руле и уперся в них лбом.
– Вот и получается, что местного генерала подставили, уговорив посадить вертолет с имуществом наследника княжества Шуйских. А тот даже не аристократ, ему твой гнев, переданный через отца, всю карьеру сломать может. Вот, разыскал нас и пришел лично приносить извинения. Так что у тебя в Москве есть первый должник, – бодро завершил я, уже со скепсисом предчувствуя, что благодарностей не дождусь.
– Максим, а мне он нужен? – выпрямился товарищ и строго посмотрел на меня.
– Ну, дело ведь хорошее. Не в этом году, так через пару-тройку…
Артем поднял стекло, завел машину и молча вырулил на магистраль. Смотрел он вперед холодно и равнодушно, сконцентрировав все внимание на дороге. А подарок офицера так неоткрытым и отправился на заднее сиденье, вместе с документами, собранными одним движением с приборной панели.