Напряжение - стр. 28
Вошел порывисто Шумский, мельком, но с любопытством взглянул на Михайлову из-под мохнатых бровей, стукнул тяжелой крышкой сейфа, достал бумаги, потом уселся и сказал своим низким голосом:
– Нина Гавриловна Михайлова. Так? – Она кивнула, стараясь сохранить спокойствие. – Нам хочется познакомиться с вами…
Чупреев не пошел в здание милиции. С Ниной Гавриловной они условились, что он будет ждать ее в соседнем сквере. Откинувшись на глубокую спинку скамейки, в тени под акациями, он закрыл глаза и стал думать. Он знал о приезде Шумского еще накануне, виделся с ним, разговаривал. Знал о предстоящем допросе Нины Гавриловны и сейчас беспокоился за нее не меньше, чем она сама.
Прогулка к дольменам сблизила их. Чупреев не мог подавить в себе чувства, вспыхнувшего в нем при расставании в тот вечер. И сейчас ему явственно виделся ее профиль, рисованный лунным светом, вспоминался ее голос, смех… Кто же такая Нина Гавриловна? Неужели эта женщина?.. Нет, он ничего не мог сказать ни «за», ни «против». Каждый раз, расставаясь с ней, он восстанавливал мысленно их разговор, пытался и в случайно брошенной фразе отыскать подтверждение своим догадкам или, наоборот, отвергнуть их. И все же интуитивно, сердцем чувствовал: не виновата она, что-то не то здесь. Но разве можно в его работе полагаться на сердце? Тем более что оно…
Тени переместились, стали длиннее и гуще. Чупреев сходил в столовую, наскоро пообедал, купил газету и вернулся в сквер. Но читать не мог – глаза скользили по строчкам, не видя их. Почему так затянулся допрос? Если все ясно, то он не должен быть таким долгим. Значит… Или они разминулись, пока Чупреев ходил обедать? Он встал, прошелся по улице мимо милиции, заметил в окне спину Нины Гавриловны и понял, что не может подавить в себе все возрастающее беспокойство.
В сквер он больше не пошел, бродил до угла и обратно, насвистывая для собственного успокоения, пока наконец вдалеке не показалась знакомая фигура.
Подойдя к Нине Гавриловне, Чупреев заметил, что лицо ее заплакано.
– Не знаю… что-то произошло, мне не говорят что, но случилось неладное… В Ленинграде.
– О чем же вас спрашивали?
– О муже, наших отношениях, перебирали всех моих родственников, знакомых… И почему-то очень интересовались Красильниковым.
– А кто это – Красильников? – небрежно спросил Чупреев.
– Есть у меня дальний родственник. – Чупреев отметил слово «есть» и вздохнул облегченно. – Так, седьмая вода на киселе. Откуда я знаю, где он и что делает? Я уже полгода его не видела…
– Ну так что же вы волнуетесь? – повеселев, сказал Чупреев. – Успокойтесь. – И взял ее под руку.
– Нет, знаете, я чувствую, что все это неспроста, меня в чем-то подозревают, но не понимаю в чем. Ах, как неприятно… Я буду сейчас же звонить мужу.
Ленинград дали через полтора часа. Чупреев, стоя у полуоткрытой двери кабинки, слышал, как Нина Гавриловна говорила мужу:
– Федя, ради бога, не надо сейчас ворошить прошлое, я не намерена к этому возвращаться. Ты должен понять, что для меня это были кошмарные дни… Хорошо, прощаю. Отпуск пока не бери, если тебе дают. Знаешь, тут на меня свалились неприятности… Только что вызывали в милицию… Что?.. Обыск?.. Что ты говоришь! Значит, мой вызов не случаен. Господи, ты тоже, наверное, нервничаешь, как и я здесь. Завтра я выеду, заберу всех… Узнай, пожалуйста, где Георгий, племянник Анастасии. Мне кажется, он натворил что-то, из-за него все это… Что? Хорошо… Я тоже… Скоро будем вместе…