Напиши себе некролог - стр. 25
– Сенечка Пятибрюхов.
– Сын Степана Порфирьевича? – воскликнул Крутилин.
– Да. Живут Пятибрюховы где-то на окраине Петербургской стороны.
Сыщики переглянулись.
– Съездить опросить? – предложил Яблочков.
– Нет, к Степану Порфирьевичу поеду сам, – сказал Крутилин. – Тебя, боюсь, он не примет. Разбогател потому что сильно. Раньше-то шапку сдирал, завидев меня. А ты, давай, Анну Сергеевну проводи, потом загляни в гимназию, опроси одноклассников. Вдруг кто-нибудь Костика вчера видел?
По лестнице на этот раз Анна Сергеевна взбиралась сама, но долго, чуть ли не час, ее душили слезы:
– За что? За что мне это? – то и дело спрашивала она.
Степанида, узнав про Костика, опустилась на сундук, обхватив голову руками:
– Мальчик мой маленький, почему тебя, почему не меня?
Яблочков проводил Анну Сергеевну в спальню. Дойдя до кровати, она рухнула в нее лицом вниз. А Арсений Иванович долго не уходил, вглядываясь в фотопортрет Костика, мысленно спрашивая его:
«Что же ты скрыл от нас?»
Но забрать портрет (в процессе дознания мог понадобиться) без спроса не решился. Выйдя из спальни, спросил Степаниду, нет ли другого?
– У Капочки в комнате висит, – сообщила служанка.
– Можно я заберу? На время. Нужен для поимки убийцы, – объяснил Арсений Иванович.
– Забирайте, для святого дела ничего не жалко, – махнула рукой Степанида и провела в комнату барышни. – К Говориловне-то ходили? Рассказала, где Капу найти? Надо про Костика ей сообщить…
– Говориловна ничего не знает.
– Врет.
– Я и в хор ездил. Нет там Капы.
– Где же она?
Но Яблочков Степаниду уже не слушал, завороженно смотрел на раскрытую тетрадь, из которой была вырвана страничка. Чутье нашептывало ему, что вырвана она неспроста, что в ней кроется разгадка.
Яблочков взял в руки тетрадку, поднес ее к окну. Повертел и так, и сяк, пытаясь разглядеть, остался ли след от вырванной надписи на следующей странице. Какие-то вмятины имелись, но прочесть их он не смог. Арсений Иванович вернулся к столу, схватил карандаш, легким штрихом покрыл «вмятины» и прочел адрес:
«Лигово, ул. Дернова, дом Юрлова».
Выйдя от Гневышевых, подкинул монетку – сразу ехать в Лигово (орел) или сперва выполнить урок Крутилина – опросить гимназистов (решка)? Выпала решка.
Сторож в гимназию Яблочкова не пустил:
– Не положено. Испытания.
Пришлось идти в участок, просить содействия у исправляющего должность пристава первого участка Литейной части коллежского советника Батьякова. Тот сыщику не обрадовался:
– Без вас дел по горло. Который месяц за двоих тяну. И помощника взять не разрешают, и в должности не утверждают. Тянут и тянут с решением. Полицмейстер советует громкое дело раскрыть, тогда, мол, сразу. А у меня, как на грех, тишина.
– Я очень вас прошу, Валериан Николаевич, – в который раз повторил Яблочков.
Батьяков со вздохом встал из-за стола.
Глава третья
Лавка в Апраксином дворе досталась Степану Пятибрюхову по наследству. Однако после крестьянской реформы провинциальные помещики, главные его клиенты, заказывать мебельную фурнитуру перестали. В прежние-то времена всю мебель им делали крепостные столяры, трудившиеся за харчи. А после реформы пришлось им деньги за работу платить. Дешевле оказалось готовое изделие с фабрики заказывать. А фабрики в пятибрюховской фурнитуре не нуждались, сами ее из-за границы возили.