Напарники поневоле - стр. 33
И с каждым словом этой дорогой моему сердце песни я все больше и больше желала его немедленной смерти.
Моя раненая рука потянулась к складкам юбки и дотронулась до дамского пистолета. Палец лег на спусковой крючок, и я, не задумываясь ни на секунду, быстро подняла оружие и выстрелила в Вальберти.
Дважды.
И мне было абсолютно наплевать, что я стреляю ему в спину.
Пение прекратилось… Магнус продолжал стоять…
На миг мне показалось, что сейчас он снова повернется и улыбнется, показывая зажатые между зубов пули…
Но на светлой рубашке проступило красное пятно, которое увеличивалось с огромной скоростью…
Он покачнулся назад…
И упал.
Голова его от удара отскочила от пола и снова опустилась…
И наступила звенящая тишина…
Я бегло осмотрела клетку и поняла, что в ней действительно нет выхода… Сплошные решетки. Я оказалась в ловушке, которую устроила себе сама.
Опустившись на колени, я подползла к железным прутьям и попыталась дотянуться до кармана Магнуса. Мне хотелось лишить его этого облика. Отнять. Вернуть себе уверенность в том, что это все обман.
Но мои попытки оказались тщетны…
И мне не оставалось ничего другого, как отодвинуться к другому краю клетки и смотреть на его мертвое тело.
И чем больше я вглядывалась в неподвижные черты лица, тем сильнее ощущала, как внутри меня начинается целая буря, сотканная из боли и тоски…
«Глупая-глупая, маленькая Мэй» – раздавалось в ушах оглушающим звоном…
Он не мог знать… Не мог…
Глава 11. Время собирать камни…
Лайон
Первое, что я сделал, когда проснулся, это отправился на первый этаж и подошел к своему столу.
– Проклятье, – процедил сквозь зубы, увидев лежащий на полу нож для бумаги.
Значит, это все же был не сон и не игра моего воспаленного воображения.
Это была реальность.
Реальность, где я повел себя как зверь. Сорвался на Мэйлин потому, что не мог совладать с собой и со своими эмоциями… Напугал ее, чтобы окончательно прогнать.
Подняв с пола нож, я занес его обратно в ее кабинет.
Может оно и к лучшему?
Ей здесь не место. Совсем.
Но, признаться, я был удивлен тем, как быстро она поняла, что Магнус Вальберти – никакой не иллюзионист. Я понял это уже на втором фокусе. А когда он начал подергивать головой – лишь убедился в этом. Это был чернокнижник, которому постоянно мешал его хозяин, не вовремя отдавая приказы, которые маг почему-то не спешил исполнять.
Но больше всего меня поразил порыв Мэйлин, когда она оказалась в первом ряду, а потом на сцене… На миг мне показалось, что она готова разоблачить Магнуса прямо при зрителях, но передумала в последний момент. Сдержалась. Это заставило меня посмотреть на нее по-другому и начать теряться в догадках… Она настолько отважна или все же безумна?
Единственный фокус, который Вальберти действительно показал, это был фокус с пистолетами… Две пули я заметил у него уже тогда, когда поднялся на сцену и во рту они оказались раньше, чем выстрелила Мэйлин своей хлопушкой, которую все приняли за настоящее оружие.
А ее испуганные глаза? Неужели она не поняла, что это все обман? Иллюзия?
– Мэйлин, Мэйлин, Мэйлин… – протянул, разглядывая на столе ее вещи.
Девица, которая испугавшись колдуна плачет так, словно это самая великая боль в мире. Да что она знает о боли?
Держать на руках свою маленькую мертвую дочь – вот истинная боль. Видеть, как тускнеют с каждой секундой глаза любимой женщины, как из них уходит жизнь… И в этот момент медленно умирать вместе с ними. От бессилия. От ненависти к себе. И от боли воспоминаний.