Напарники - стр. 8
- М-м-м… как же оно называлось? – Ксюша рылась в памяти, вспоминая старинное название такого рода мебели, - Бюро!
Перед ним – удобный стул с мягкой обивкой. За наполовину сложенной ширмой – милейшего вида туалетный столик с изящно изогнутыми ножками и тремя круглыми подвижными зеркалами. На нём – мини-букет в прозрачной вазе, больше похожей на широкую колбу. Плюс баночки-скляночки и маленькая по формату, но толстая книжка. Рядом – мягкий пуф. Два окна задёрнуты мятными, в духе всего помещения, шторами, сквозь которые пробивался солнечный свет. Комната чужая, как будто кукольная и совершенно очаровательная.
Всё это Ксения рассмотрела, не вставая с постели. Подниматься девушка не торопилась. И даже не потому, что затылок ныл, словно от основательного удара «тупым твёрдым предметом по голове», а тело ощущалось слабым и противненько подрагивало, как желе на блюдечке. Обстановка не пугала, да, как ни странно, страха больше вообще не было. Никто её не тревожил, девушка лежала в незнакомой уютной постели и думала. Ей требовалось всё разложить по полкам.
- Каждый из здравомыслящих живущих когда-нибудь сталкивается с необъяснимым. Тем, что обычно называют мистическим. Верно? – размышляла она, - Да-да, абсолютно каждый, даже самый отъявленный скептик хоть раз в жизни так или иначе соприкасается с тем, что нельзя впихнуть не то, что в привычные, а в принципе в рамки разумного.
Она была в этом совершенно уверена.
Кто-то на этой почве впадает в исследовательский раж. Кто-то рационально складывает такие моменты на отдельную полку памяти, опыта – как хотите. Ну поэмоционирует денёк-другой и преспокойно продолжает жить себе дальше.
У Ксюши таких полки было три. Первые две: «правда» и «неправда», а третья – «необъяснимое существующее».
Ну как, например, можно логически обосновать тот случай с тётей Олей, когда умерла бабушка?
Ксюша с отцом в тот день были у неё в гостях. В дверь позвонили. Папа пошёл открывать, а тётя Оля… Ох-х… Тётя Оля - совершенно прагматичная женщина, не страдающая припадками предвидения, ни в малейшей степени не склонная к мистицизму, вдруг, схватила отца за рукав, не давая ему сдвинуться с места:
- Не открывай… - срывающимся шёпотом попросила она. И тот страх, что застыл в глазах тётки, Ксю не забудет никогда:
- Не открывай, это почтальон... телеграмма... кто-то умер.
Это оказалось правдой. И папина сестра через всю жизнь несла некую иррациональную тень вины, как будто она могла, но не сумела что-то изменить. Словно если бы тогда эту дверь не открыли, то ничего бы не случилось.
- Глупость, конечно, к той минуте всё уже произошло. – говорила она в редкие моменты, когда об этом случае вспоминали, - И всё же ничего с собой поделать не могу.*
Невозможно зажмуриться, сказать, что ничего такого не бывает, и это станет истиной.
Вот и сейчас Ксюша думала именно про то же. Она помнила каждое мгновение последних событий явственно и отчётливо. Она верила себе. А значит, если она жива (в том сомнений никаких), пусть даже одному Богу и папе известно где находится, то всё равно, всё идёт так, как надо.
- Как-то так. – Ксю подвела черту и поставила жирную точку. – Пора, наверное, познакомиться с новой собой.
То, что в ней что-то изменилась, девушка уже заметила. Хотя бы по отсутствию шикарного маникюра, который она сделала перед поездкой в отпуск.