Напарница вампира - стр. 96
Сейчас, однако, окошко было закрыто, и постороннее внимание мне нисколько не грозило. Быстро приведя себя в порядок, я развернула добытое утром письмо и пробежала глазами.
Первый листок содержал краткую инструкцию кому-то переслать остальную часть по «известному адресу», а также напоминание, что читать эту самую остальную часть ни в коем случае не рекомендуется. Я посмотрела адрес. Или я ошибаюсь, или это не частный дом, а государственная почтовая станция. Кто знает, может, дальше письмо должно было отправиться в готовом конверте17?..
Острийские буквы прыгали у меня перед глазами, руки затряслись от волнения, когда я только вчиталась в текст. После невнятных заявлений относительно необходимости с кем-то как-то скорректировать дальнейшие планы, я наткнулась на строчки, посвящённые моей особе: «…девочка слишком робка, чтобы быть использована для серьёзной работы как в настоящем, так и в будущем; она подозрительна, но столь нерешительна и безынициативна, что мне не составило труда увести её за собой, и теперь мне вряд ли будет сложно подчинить её своему влиянию. Однако она решительно отказывается сообщить какие бы то ни было подробности о своём чудовище; по её словам, это существо, полностью лишённое чувств и привязанностей, что не соотносится ни с наблюдаемым мной поведением, ни с теми сведениями, которые мы получили ранее. Также она не сообщила ничего о сути своих предыдущих заданий, хотя, я полагаю, могла бы пролить свет на некоторые несообразности…»
Я перевернула листок и пробежала глазами последнюю страницу: «…возможно, в дальнейшем целесообразно будет подвергнуть её…»
Тут в коридоре послышались шаги, и я поспешно сложила письмо и спрятала за корсаж. Ну, «сестрица», этого я тебе никогда не забуду!
Каковы бы ни были намерения Греты относительно меня, за ужином она не выказала никакой враждебности, хотя и сидела молча, полностью погружённая в свои мысли. Я начинала лучше понимать её игру: «сестрица» действовала не от себя, а от какого-то острийского лица (я подозреваю всё же контрабандистов), с которым делилась своими планами. Одно мне не нравилось. Почему же она оставила письмо у меня на глазах и почему не пыталась скрыть содержание ни одним из известных мне способов? Или боялась, что зашифрованное послание привлечёт к себе больше внимание, будучи вдруг перехваченным? Но есть же в таком случае и невидимые чернила…
Оставалось только пожать плечами. Возможно, у этой организации нет невидимых чернил, а, возможно, пересылку через своего человека на почтовой станции они считают вполне надёжным прикрытием. Во всяком случае, уж это-то не моё дело, и гадать по этому поводу не стоит.
После ужина меня проводили в комнату, где я коротала время за чтением глупенького романа, купленного ещё в книжной лавке в Л***. Потом пришла Грета и объявила, что нечего тратить газ, пора спать.
На этот раз я уснула быстро, даже не дожидаясь, когда ровное дыхание «сестрицы» сделается беззвучным. Что мне снилось, сказать трудно, кажется, что-то необычайно приятное, пока вдруг в сон не ворвался истошный лай и не менее истошный вопль моего напарника:
«Ами! Проснись, кому говорят?!»
Я попробовала шевельнуться, открыть глаза, но с удивлением обнаружила, что не могу этого сделать. Между тем мопсик – его тявканье я уже успела выучить – лаял не переставая, а чуть погодя послышался голос Греты – громкий, нервный и слегка дрожащий от напряжения: