Наоборотный мир - стр. 14
– Мы разберёмся, – утешил её Нилай, – но сначала надо найти контору. Я не так часто бываю на этом слое и не могу сразу сказать, когда и где проходят пути Дорожной Службы. Пойдём.
Девушка проследила за взглядом Нилая и поняла: то, что она приняла за гряду холмов на горизонте, было очертаниями города.
Пока друзья шли по выжженной степи, закрапал дождик. Густа потуже затянула капюшон и искоса посмотрела на Нилая. Тот шагал бодро, но явно прихрамывал. «А ведь это я его втянула в неприятности», – подумала Густа.
– Ну и лес! – поёжилась она, глядя на голые стволы впереди.
– Не то что Урман, – отозвался Нилай.
– Какой Урман?
– Это наш лес, в моём городе. Ну такой, что туда никто особо не ходит. Боятся. Говорят, там чего только нет… и кого только. Одна птица-сосна чего стоит. Карагай. Я не видел, но у неё шишки и хвоя вместо перьев, представляешь?
– Откуда ты знаешь, если не видел? – съехидничала Густа.
Идти пришлось долго, по пути сделали привал. Съели пару бутербродов и запили холодным чаем.
– Нилай, что за белые кошки были рядом с инайей?
– Хранители ключей. Они служат главной инайе, следят за порядком, и всё такое.
– У меня от них мурашки, глаза почти человеческие у них. – Густа подумала, что ещё не раз увидит эти глаза в кошмарах.
После привала крыши чужого города начали приближаться быстрее.
– А! – сказал Нилай. – Это Мышенорино. Слой Икекат. Тут наши пути недалеко проходят.
Домики походили на раскиданные тут и там скорлупки, с трещинами вместо входов. Вокруг почти не было зелени, редкие цветы в горшках оказались выставлены заботливыми хозяйками под струи дождя. Площадки перед жилищами были усыпаны песком.
Когда из ближайшего домика выглянул его обитатель, Нилай шепнул Густе:
– Никогда не говори здесь про сыр, даже в шутку. Они его ненавидят.
– Что за…
Но дальше спрашивать не пришлось, девушка поняла, о чём речь. Жители Мышенорино поразительно напоминали людей, загримированных под мышей. Или наоборот. Волосы у всех были серые, глазки блестели чёрным, острые носы резко нюхали воздух, а уши были гораздо больше и круглее, чем привыкла видеть у людей Густа.
– Каскикан, куук ма? – спросила женщина в длинной серой юбке, кофте и клетчатой шали.
Нилай кивнул:
– Мисанда фуркх. – Повернулся к Густе: – Они приглашают нас в дом.
– А это безопасно? – спросила Густа.
– Здесь так принято. Гостеприимство у них в крови.
Сидя в уютном, но странном жилище, Густа никак не могла осознать, как далеко она от дома. Усталость одолевала её. Нилай прошептал что-то хозяйке, главе поселения, Сыске. Гладкие рыжие стены дома поплыли перед глазами Густы, она послушно улеглась на предложенный плед и, крепко вцепившись в рукав Нилая, прикрыла глаза.
– Я на пять минуточек, – пробормотала она.
И провалилась в сон. Ей снились папа в чёрном комбинезоне сотрудника ДСМ, Римма Валерьевна и Джим, уплетающий котлеты. Потом откуда-то появилась мама и сердито сказала: «Как ты могла выпрыгнуть в дверь, не предупредив, когда вернёшься?»
Где-то снаружи звякала посуда, кто-то шептал. Детский голосок серьёзно говорил:
– Ахунда имангу! Кер кайек! Кер кайек!
Мелкий колючий крючок тревоги зацепил Густу. Потащил наверх, как сквозь толщу воды, к пробуждению. Девушка разлепила веки и не меньше минуты ошалело таращилась вокруг. Вместо привычных стен – чужой дом, похожий на юрту, только из глины. Вдоль стен лежали тюки ткани, в очаге курился дымок.