Наложница. Стать Его наслаждением - стр. 33
И она посмотрела. Не сразу, но все же подняла свои глаза. И было в них нечто такое, от чего у самого Андероса вдруг перехватило дыхание. Печаль в них плескалась, горечь, разочарование или же обида - он так и не понял. Однако, ему было ясно лишь одно: - такой взгляд способен если не убить, то точно разбить сердце. Даже если этого сердца, как казалось, у него никогда не было. Но почему тогда, стоило ей на него посмотреть, все внутри заныло от безграничной жалости? Только вот к кому именно? К ней? Или же то была жалость к самому себе?
Ксария
Таинственный полумрак окутывал комнату, подобно шелковому покрывалу. Тишина, нарушаемая лишь еле уловимым треском десятка свеч и собственное, тяжелое дыхание было единственным доказательством того, что девушка до сих пор не спит. Находясь словно в полудреме, Ксария некоторое время вглядывалась в мигающие огоньки, что трепетали за вуалевым пологом ее холодного ложа, а внутри разливалась непреодолимая тоска и страх перед неизвестным. И ей было чего бояться, потому что с минуты на минуту должен был прийти тот, чье семя в конце концов подарит наследника этой империи. И пусть их план с советником казался слишком простым, однако ужас перед раскрытием правды настойчиво удерживал Ксарию за горло, сжимал свои хладные, когтистые пальцы и не давал думать ни о чем другом.
Еще утром императрица получила тайное послание от советника с просьбой подготовиться к грядущей ночи. Храмовники, которым хорошо платили помимо того жалованья, что они получали из императорской казны, уже успели рассчитать благоприятные ночи для зачатия, и теперь дело оставалось за малым - возлечь с незнакомцем, придирчиво отобранным самим советником.
Ксария предполагала, что выбранный человек непременно будет похож на самого императора, однако страшилась того, что произойдет после встречи. Страшилась того, что кто-то еще посмеет коснуться ее тела, проникнуть внутрь и излить свое семя в ее разгоряченные чресла… Еще до замужества, до заключения брачного договора, Ксария жила подобно тем монахиням, отрекшимся от любых земных наслаждений. Аскетизм, в котором она прожила достаточно долго, предельно ясно научил ее знать свое место и никогда не сеять в своей голове мысли о других мужчинах. Да, она была окружена золотом, шелком, и могла позволить себе все что угодно, однако никогда даже не думала о том, что в ее жизни может появиться кто-то другой. И все же, порой любое послушание дает трещину, особенно, когда близится момент твоей полной ненужности. Когда собственный муж, которому ты клялась в вечной верности как при жизни, так и после смерти, даже смотреть на тебя не желает. А если и кидает беглые взгляды, то те полны лишь безграничного презрения. Любая верность может пойти крахом, когда в ответ ты не видишь ничего, кроме боли и отвращения.
Судорожный выдох сорвался с ее искусанных губ и Ксария крепко зажмурилась. Всего на миг погрузилась в абсолютную темноту, стараясь привести свои мысли в порядок. Но даже это не могло помочь унять нервную дрожь перед тем, что вот-вот должно будет произойти.
Светлые, чуть рыжеватые волосы рассыпались по ее оголенным плечам, стоило Ксарии дернуться вперед. Ей вдруг показалось, что ушей коснулся тихий звук шагов, доносящийся откуда-то снаружи. В какой-то миг она поймала себя на мысли, что и вовсе прекратила дышать, отчаянно прислушиваясь к тому, что происходило за дверью. Но нет, дальше ничего не случилось. Ни скрипа дверей, ни темного силуэта за чуть дрогнувшей вуалью полога.