Наложница огня и льда - стр. 12
Я пересекла гостиную, вышла. Дрэйк последовал за мной, закрыл дверь, двинулся по коридору. Я держалась на шаг позади, украдкой рассматривая картины.
– Ты из Феоссии, а откуда конкретно?
– Храм непорочных божественных дев в Сине.
– Да, слышал. Значит, из последних… – мужчина всё-таки осекся.
Фразу закончить несложно. Из последних партий.
– Послушница или жрица?
– Послушница.
– Семья, родные есть?
Многовато вопросов. И сами вопросы странные. Праздное любопытство?
– Есть, – помедлив, ответила я. – Были. Родители. Но я не видела их с начала войны и не знаю, что с ними стало.
Выжили ли мама с папой, остались ли в Феоссии? Или навсегда исчезли среди возвращавшихся в империю железных муравьев? Могло статься, что папа погиб, а мама затерялась в наводнивших невольничьи рынки империи неисчислимых партиях живого товара.
– Сама решила встать на путь служения богине?
– Да. Нет. Не совсем, – я пыталась подобрать нужные слова, не раскрывающие всей правды, но и не лгать откровенно тому, кто был ко мне добр. – Мама сказала, что придется отдать меня в храм, а позже я… сама поняла, что это правильное решение.
В конце концов, множество девочек и юных девушек оказывались в храме по решению семьи. Кто-то был одарен милостью Серебряной, кто-то желал пройти свой жизненный путь в служении богине, от кого-то избавлялись законным способом.
Мы спустились на первый этаж и прошли в столовую. Небольшая светлая комната с большими окнами и длинным столом в центре, камином и буфетом. Стол на восемь персон, однако накрыты только места во главе, друг против друга. Горничная в форменном светло-сером платье с белым фартуком как раз расставляла на столешнице тарелки.
– Поставьте, пожалуйста, ещё один прибор, – попросил Дрэйк.
Девушка кивнула и, бросив на меня удивленный и любопытный взгляд, начала сноровисто сервировать место на длинной стороне, по левую руку от хозяйского.
– Дрэйк, я знал, что ты эксцентрик, но не подозревал, что до такой степени.
Захотелось сжаться в комочек. Забиться в укромный уголок. И почесать зазудевшее вдруг клеймо.
Дрэйк легким жестом отпустил горничную, выдвинул стул с высокой резной спинкой. Я опустилась на сиденье неловко, скованно, чувствуя, как деревенеют руки и ноги. От холодного, насмешливого голоса Нордана, сидящего за противоположным концом стола. От вежливого ухаживания Дрэйка, словно я леди, а не одетая в его рубашку рабыня без прав и будущего. От недоуменного взгляда спешно удалившейся служанки.
Тишина, нарушаемая лишь звоном столовых приборов, давила на плечи, вынуждая склонять голову к самой тарелке. Дрэйк взял лежавшую на краю стола утреннюю газету, развернул, открыл. Он не ел, лишь неторопливо пил чёрный кофе из маленькой чашки. Я пыталась поесть впрок, через силу, ощущая холод на коже.
– Судя по запаху, мой сюрприз по-прежнему девственен, – наконец заговорил Нордан. – Тебе не понравился подарок?
– Впредь, когда твою голову посетит идея преподнести подарок такого рода, сначала дай себе труд удостовериться, что получатель готов его принять. – Дрэйк перевернул страницу, держа газету перед собой, точно щит.
– Значит, не понравился. В её запахе что-то есть, но поневоле испытываешь разочарование, когда видишь…
– Нордан, – предупреждение.
– Что?
– Есть такая полезная вещь, называется хорошие манеры. – Дрэйк извиняюще мне улыбнулся из-за края страниц.