Наложница драконьего триумвирата - стр. 23

Мы пролетели над деревней, дома в которой казались размером с ладонь, а люди и того мельче. Видя приближающегося Белого дракона, они спешили спрятаться в укрытие. Еще два дня назад я была одной из них. А сейчас — отщепенец.

Подняв лицо, я закрыла глаза, наслаждаясь встречным ветром и свежим воздухом. Осторожно отпустила Ранта и развела руки в сторону. Я почувствовала себя птицей — легкой и свободной. Мне хотелось растянуть этот полет до самого заката, а потом до рассвета; никогда не приземляться, только лететь, лететь и лететь навстречу солнцу и звездам.

Паря в небесах, я действительно забылась. Сона была права. Как же бесценен этот миг условной воли!

Я вновь посмотрела вниз, лишь когда Рант начал спускаться. Снова ухватилась за его рог и увидела дырявые крыши ветхих домишек родной деревни. Людей, как обычно, на улице не было, за исключением рабочих. Наши постовые дозорные предупреждали о приближении драконов, едва те появлялись на горизонте, и все тут же прятались.

Рант опустился посреди центральной площади, вокруг которой несколькими кольцами были выстроены худые жилища сельчан. Мой дом был в крайнем, но не туда я держала путь.

Я не видела своих соседей, но чувствовала на себе десятки пар испуганных глаз, глядящих в узкие щели чуланов и сараев. Хорошо, что никто из жителей деревни не знал меня. А то сейчас проклинали бы вместе с моими усопшими родителями.

Я спустилась с дракона и, пока оглядывалась, он принял человеческий облик. Поморщившись от запаха грязи и вида нищеты, он с укором спросил:

— И тут ты жила?

— По-твоему, это жизнь? — съязвила я и взяла курс к дому Вантелиены.

Дверь была приоткрыта, и я смело взошла на крыльцо. Но не успела войти внутрь, как дверь со скрипом захлопнулась прямо передо мной.

— Уходи, Рони! — услышала я жалобную просьбу Вантелиены.

Я понимала ее. У нее дети: маленькие сынишки и дочка, которой она собственноручно сразу после рождения нанесла шрам на щечку, чтобы в будущем она не стала очередной игрушкой правящего триумвирата. Мое появление на пороге ее дома может настроить против нее соседей. Они начнут задавать лишние вопросы, а потом обвинять, что она скрывала в своем доме девственницу, подставляя тем самым всю деревню.

— Я лишь хотела сказать, что со мной все… хорошо, — произнесла я, видя тени сквозь щели дощатой двери.

— Я вижу. Уйди, пожалуйста.

Я через плечо посмотрела на Ранта. Он, скрестив руки на груди, стоял спиной ко мне и разглядывал нашу молельню по другую сторону площади.

— Передай Коулу, чтобы не вмешивался, — попросила я Вантелиену, опуская руку в глубокий карман плаща и вынимая из его недр фрукты. — Я… счастлива…

— Я передам, когда он вернется. Тебе лучше уйти прямо сейчас, — продолжала она против воли выгонять меня.

Вытащив два спелых плода, я протянула руку, чтобы положить их на старенький табурет у двери, и в этот момент Рант схватил меня за запястье. Я вздрогнула, вмиг вспомнив слова Соны: «Для себя у триумвирата можешь просить все, что пожелаешь. А о друзьях и родных забудь. Попросишь для них, сделаешь им хуже». Посмотрев в его озлобленные потемневшие глаза, выражающие глубокое разочарование мной, я дрожащими губами прошептала:

— Пожалуйста… Они голодают…

Рант выхватил у меня фрукты, отшвырнул их на землю и, выгнувшись, глубоко вздохнул. Его грудь покраснела, словно в ней разгорался огненный шар. Резко подавшись вперед, Рант изверг изо рта огненное пламя и сжег угощение.