Наказ атамана - стр. 29
– Благодарю. Я не курю.
– А я, с вашего позволения…
Львов чиркнув спичкой закурил сигарету, и затушив огонь резким взмахом руки, подвинул к себе пепельницу. В этот момент затрезвонил телефонный аппарат, и полковник снял трубку:
– Львов у аппарата… Ясно, Рылёв. Жду. – он положил трубку, и сделав несколько неспешных затяжек затушил сигарету.
– Принадлежность кулона установлена, им действительно владели ваши родители. Мне кажется вероятной следующая версия событий: вы искали кулон матери, обладатели кулона узнав об этом вас нашли, после цивилизованных переговоров вы смогли убедить их в том, что кулон принадлежит вам по праву наследования, после чего ваши собеседники передали кулон вам и вы расстались. Вы согласны?
Туманов нейтрально пожал плечами: да мол, примерно так.
– У меня к вам больше вопросов не имеется, Сергей Аркадьевич. Сейчас явится Рылёв, заберёте свой кулон и не смею вас больше задерживать.
Ожидая возвращения Рылёва полковник предложил кофе, и они успели побеседовать о разных пустяках. От любезного предложения подвезти до гостиницы Туманов отказался, и из здания Министерства он вышел уже ближе к вечеру.
Ужинать решил в ресторане гостиницы. По вечернему времени зал ресторации был полон, и официант проводил его в самый дальний угол, где за столиком был единственный посетитель – молодая дама, скучающе рассматривавшая публику. Учтиво поинтересовавшись у неё, не будет ли она возражать соседству, официант смахнул со стола несуществующую соринку и, приняв заказ Туманова, моментально удалился.
– Сударыня, прошу простить за вторжение. Серж Туманов, к вашим услугам. – Туманов вежливо поклонился.
– Виктория Грацианова, – любезно ответила дама, – рада приятному обществу, господин Туманов. Наконец-то судьба одарила собеседником, представьте только: даже о погоде поговорить было не с кем. А она замечательна, не правда ли?
– Много лучше ситуации на фронте, сударыня.
Дама засмеялась, слегка шлёпнув веером по руке собеседника, окутав его терпким ароматов духов.
– Чувствуется юмор военного человека! Как я рада, что вечер не будет томным!
Он и не был томным, особенно после первых бокалов шампанского и завязавшейся своим чередом непринуждённой беседы. Туманов выдерживал в разговоре определённую дистанцию, не предпринимая попыток нарушить приватность собеседницы. Время от времени незаметно осматривал зал, понимая, что ход событий последних суток только набирает обороты, и бдительность ослаблять не следует. После второго бокала ему стало жарко, и панорама зала медленно спланировала в сторону, поменяв местами ковры на полу и хрустальные люстры, которые, брызнув в стороны алмазными искрами, тут же погасли…
…Темнота постепенно наполнилась звуками, сначала стали различимы незнакомые голоса.
– Zabijete ho, doktore (Вы его угробите, доктор)!
– Podívej, přijde k rozumu (Смотрите, он приходит в себя).
Хлопнула дверь. Какие-то глухие крики в соседнем помещении. Пришла боль: первым заныл затылок, словно оттаивая от холода, потом кольнуло сердце, неожиданно невероятно часто стучавшее в груди. Туманов не открывая глаз попробовал шевельнуть руками, и не смог – они оказались чем-то приторочены к плоскости, на которой он лежал.
– Hýbe se, sláva Všemohoucímu (Он шевелится, слава Всевышнему), – голос был с хрипотцой, с командными нотками.