Наизнанку - стр. 19
Резко останавливаюсь, и Марина чуть не налетает на меня.
— Будешь пререкаться, сама полезешь в недры мужского члена.
— А что, член бывает женский? — а ведь она права, чего я ляпнул вообще? — Все, все, я замолкаю, чушь всякую несу, простите.
— Ты права, полезешь в мужскую норку. Так пойдет?
— Вообще-то норка — это женский род, так что...
— Так, все! Рот закрой и вперед, не забывай, что катушка с пластырем у меня еще осталась, — входим в кабинет старшей медсестры, пропускаю Марину вперед и открываю шкаф с одноразовыми инструментами. — Кажется, он, держи.
— Ну вы же обещали сами.
— Все равно держи, — вручаю Марине катетер, а сам иду обратно в процедурный и беру все необходимое. Если честно, самому стремно, хоть видео-урок смотри, но понимаю, что пузырь и вправду лопнет до пяти-то часов. — Перчатки себе возьми. Стерильные.
— А мне зачем, я же только для поддержки буду стоять? — стоит вся ни живая, ни мертвая, переминается с ноги на ногу.
— Для поддержки члена.
— То есть я буду его держать и вставлять катетер?!
— Ну, лапа моя, конечно, в первый раз хочется нормального добротного нефритового жезла, но придется довольствоваться сморщенным шестидесятилетним полужезлом. Обещаю, что после жуткого первого раза, я подарю тебе лепестки… Нет, не роз, конечно. Там на посту гвоздики стоят. Отщипну кусочек от них и принесу тебе.
— Вы просто…
— Марк Михайлович, а я вас ищу. Сами названиваете, сами не отвечаете, — никогда не думал, что буду так рад видеть уролога!
— Ириша, дорогая ты моя спасительница. Держи все для экзекуции! — Ириша-то не очень и довольна.
— Неужто сам уже собирался? Ну, молодец. А вообще вы меня все бесите, на отделении сплошные антимочуны, и никто, блин, не умеет ставить мужикам катетеры.
— Ну я же не говорю, что вы кроме почек ничего другого не видите. Давай не будем мериться пиписьками, дорогая моя. У меня тут девочка, новая ординатор, очень хочет посмотреть и научиться ставить катетеры.
— Ну, слава Богу, хоть у одного человека есть желание. И ты тоже, Марк, пойдем.
— Конечно, пойдем, — беру ее под руку и веду в сторону палаты. — Мужик энцефалопат на инсулине, почти не говорит, пьет, ест хорошо, точно не бомж, сколько уже не мочится — не знаю.
— Видимо, и не узнаем. Мочу выпустим, может, и полегчает мужику.
— Марина, не отставай. Девочки, — открываю дверь в палату и пропускаю их вперед. Мне кажется или Марина хочет показать мне средний палец?
***
Надо отдать Марине должное, она все же молодец. При Ире и вида не подала, что чего-то боится, правда, делать ей ничего не пришлось, только смотреть.
— Мариша, салфетку дать? Не вспотела?
— Даже если так и есть, вам придется терпеть мой природный запах.
— А что так? Дезодорант закончился?
— Нет, еще второй есть, он шел в подарок. Просто хочу сделать вам неприятно.
— Ты, наверное, хотела сказать «приятно».
— Вы глухой? Я сказала неприятно — значит, неприятно.
— Нет, не глухой, у меня ухо две недели назад продуло, скорее всего, оттуда последствия. Слушай, я ж тебе цветы обещал.
— На могилу мою их принесете. И сдается мне, вам не просто ухо продуло, а что-то с мозгом не то, его, наверное, тоже нехило приложило.
— Кажется, кто-то обещал закрыть рот.
— Кажется, вы старше и должны вести себя соответствующе, но вместо этого подтруниваете надо мной. Зачем? Вам доставляет это удовольствие? — а хороший вопрос. Наверное, мне действительно нравится, а еще, стыдно признаться самому себе, но мне нравятся выпады этой коротышки. Да, вот так банально. Не каждая имеет такой подвешенный язык. Точно, с ней мне нескучно.