Нагорная проповедь. Христианская контркультура - стр. 6
При сравнении содержаний двух проповедей сразу же обнаруживается, что они не идентичны. Вариант Луки значительно короче, он состоит лишь из 30 стихов, в то время как у Матфея – из 107, и в каждом есть такой материал, который отсутствует в другом варианте. Тем не менее между ними прослеживается и явное сходство. Обе проповеди начинаются с «блаженств», оканчиваются притчей о двух основаниях, а в середине содержится золотое правило: заповедь любить врагов, о необходимости подставить другую щеку, запрещение осуждать других; а также яркие сравнения: бревно или сучок в глазу, дерево с плодом его. Этот одинаковый материал, с общим началом и окончанием, наводит на мысль, что это два варианта одной и той же проповеди. Как же, однако, они соотносятся? Как объяснить наличие сходств и различий?
Многие считали, что Нагорная проповедь не является «проповедью» в каком-либо значимом смысле, т. е. произнесенной Иисусом по особому случаю. Хорошо известна издательская практика первого евангелиста, Матфея, – собирать в одно место некоторые из взаимосвязанных частей учения Иисуса. Лучшим примером является серия из семи притч Господних (Мф. 13). Некоторые утверждают, что и Мф. 5–7 представляет собой собрание высказываний Иисуса, которому искусно придана форма проповеди самим евангелистом или кем-то из членов раннехристианской общины. Даже Кальвин в это верил: «Намерением обоих евангелистов было свести в одно место главные пункты учения Христа, относящиеся к благочестивой и святой жизни»[8].
В результате Проповедь, по его мнению, является «конспектом… собранным из многих Его бесед»[9].
Некоторые комментаторы были более откровенны. Достаточно одного примера. Дейвис называет проповедь «всего лишь собранием несвязанных между собой высказываний различного происхождения – компиляцией», а затем, в качестве доказательств, приводит критику источников, а также жанровую и литургическую критику и заключает: «Таким образом, вся предыдущая критика подтверждает наши сомнения в том, что этот отрывок… представляет собой связное единство, выведенное из истинного учения Иисуса»[10].
Позже он допускает, что возможен и иной подход, если учесть утверждения так называемой редакционной критики, которая, по крайней мере, считает, что евангелисты сами были реальными авторами, оформившими сохраняемую ими традицию. Тем не менее он по-прежнему скептически относится к тому, что в Нагорной проповеди содержится подлинное учение Иисуса.
Реакция каждого человека на критику такого рода зависит от его основополагающих богословских представлений о самом Боге, о природе и смысле откровения Его в Иисусе Христе, о действии Духа Святого и от уверенности в способности евангелиста передавать истину. Лично мне трудно принять мнение, что содержание Проповеди относится скорее к ранней Церкви, нежели к Иисусу, или считать ее собранием Его изречений, произнесенных по различным случаям. Основываюсь я на том, что и Матфей, и Лука представляют свой материал как проповедь Христа и, очевидно, желают, чтобы и у их читателей было подобное же понимание. Оба дают к ней точный исторический и географический контекст: относят ее к раннему периоду служения Иисуса в Галилее и утверждают, что Он произнес ее «на горе» или «на ровном месте» в горах. Матфей отмечает реакцию толпы: изумление после того, как Он окончил, вызванное особенно той властью, с которой Он говорил (7:28,29). И оба говорят, что по окончании он «вошел в Капернаум» (Мф. 8:5; Лк. 7:1).