Наглое игнорирование - стр. 46
И тут Берестов неожиданно для себя расплакался жгучими, словно крапива, слезами, по-детски, навзрыд, неудержимо. Страшно стыдясь такого немужского своего поведения и не имея сил остановится. Не себя было жалко, нет, а – почему так несправедливо? За что всем этим таким хорошим людям такое досталось? Чем провинились? Чем?
И хирургиня, оказавшаяся рядом, собака злая, ведьма лютая, тварь бессердечная, только гладила его, красного командира, взрослого человека, мужчину, который свою семью не смог спасти, не смог спасти подчиненных, доверявших ему людей, по голове, словно маленького ребенка, и это было почему-то естественно, исконно, не было в этом чего-то неправильного, слетели все маски, что общество привинчивало по живому, только то оставалось, что положено природой от древних времен, что проверено и назначено. Вся шелуха слетела, только мужчина, проигравший, побежденный, уничтоженный вдрызг, – и женщина, что таких как он рожает, и знает, как вернуть к жизни. Просто пожалев и погладив молча по голове. Словно сама Земля, Природа, Жизнь, чем женщина, по сути, и является, каких бы глупостей ей не говорили и как бы ни пытались обмануть заложенное изначально. Ходульная чушь про то, что жалость унижает человека, как пытались впердолить людям всякие писаки, так и оказалась чушью.
– Я больше никогда не буду пвакать, – потом пообещал Берестов, тихо-тихо, судорожно вздыхая, когда слезы кончились.
– Не зарекайтесь, жизнь сложная штука, – тоже шепотом сказала хирургиня. Словно ветер дунул, или листва пошелестела. И вроде простую вещь произнесла, а показалось тоскующему мужчине, словно философская мудрость небывалая ему явлена. Пошмыгал носом, приходя в себя.
– Изинисе! – вымолвил через силу. Ему было очень неудобно за произошедшее, хорошо, кроме хирургини этой, старшей по званию, но подчинившейся тогда сразу и беспрекословно, никто ничего не слышал и не видел – мужчины в секретах поодаль, а девки спят мертвым сном, вымотались впроголодь маршировать.
– Пустое. Все мы люди. Я ведь тогда собралась было стреляться, да чертова железяка не захотела, – печально вымолвила врач.
Это была уже твердая почва под ногами, тем более что уж что-что, а оружие для Берестова всегда было утехой и радостью. Все еще пошмыгивая носом, но уже твердым нормальным голосом попросил предъявить оружие к осмотру. Хирургиня, мимолетно понимающе улыбнувшись, вручила дите металлическую игрушку.
Как уже сразу увидел старший лейтенант, стоял пистолет докторицы на полувзводе, частая оплошность у плохо знающих Тульский Токарева людей. А в таком положении, которое у этого неплохого и мощного пистолета вместо предохранителя, ни затвор передернуть, ни выстрелить невозможно. Решил ничего не объяснять, потому как и долго, и без толку, а просто предложил поменяться оружием, отдав хирургу кобуру со своим наганом, а себе взяв этот ТТ, тем более что все же два магазина больше, чем пяток патронов в барабане револьвера оставшихся.
Утром оба держались как обычно, не подавая вида. А то, что кобуры поменяны, только смекалистый пулеметчик заметил, но и он не стал никому ничего говорить. Подумал только, что неплохо бы ему и самому разжиться каким-нито пистолетом, вещь удобная, на войне нужная. И как кто наверху услышал его – когда шли по перелеску, потянуло сладковато падалью, дозор немного взял в сторону и нашел сидящего под деревом полного пожилого интенданта, который несколько дней назад сам выстрелил себе в висок, а толком потечь еще не успел. Фуражку командирскую, аккуратно положенную покойником вместе с документами немного поодаль, роскошную, разве что не с тем сукном на околыше, вручили Берестову, – а то ходил он в задрипанной пилотке, которую ему отдала с царского плеча старшая медсестра. Та, повязавшая голову по-бабьи входившей в состав медсумки косынкой, к пилоткам относилась как к неудачному изобретению глупых мужчин и пожертвовала этот головной убор без колебаний. Для старшего лейтенанта пилотка была просто необходима после того, как его собственный головной убор прострелили в ходе боя. Не дело командиру с непокрытой головой бегать, простоволоситься. Найденная фуражка пришлась в самый раз, и Берестов даже как-то почувствовал себя лучше. А наган пулеметчик себе забрал.