Наемники Судьбы - стр. 27
Энка со свойственной ей прямотой заявила:
– Наши попытки танцевать испортили не один праздник.
А Меридит сдержанно добавила о коровах на льду.
Но, несмотря на свое лишь косвенное участие, обе признавали, что праздник удался на славу, и даже вредная Энка не находила повода для критики.
Зато нашел Хельги. В разгар торжества он ненадолго выполз из шатра, посмотрел с галереи на фонтаны и посетовал, что у тамошней рыбы неминуемо приключится морская болезнь.
Спать разбрелись под утро. Энка первая забралась в шатер:
– Ого! Здесь кто-то уже есть!
У самого входа скромно пристроилась девушка, та самая, что хотела научиться летать. Лицо ее было нежно-розовым от смущения, ресницы подрагивали.
– Простите… я ждала вас…
– Это моя знакомая! – пояснила Энка.
Девушка взглянула на нее с благодарностью.
– Я хотела вас попросить… очень, очень хотела попросить…
– Проси, – согласилась Меридит, – за просьбу денег не берут.
– Возьмите меня с собой! – решившись, выпалила эльфийка. – Понимаете, я должна, должна выбраться отсюда. Не могу больше оставаться в этом искусственном, замкнутом мире, ведь совсем рядом другая жизнь! Настоящая!
Энка сочувственно вздохнула. Она вспомнила себя, втиснутую в жесткие рамки Сильфхейма: шелковые платья, вышивание, песнопения, проклятые танцы… И замечания: «Дитя мое, люди приручают медведей, и даже те двигаются изящнее тебя! И не бранись, как демон, это неприлично!»
Она сбежала из дому в тринадцать лет и с тех пор жила как хотела, наплевав на все правила и приличия, – сильная, независимая и свободная. Но не один год прошел, прежде чем она стала такой, и эти годы она старалась вспоминать пореже…
– Тебе сколько лет? – спросила Меридит и тут же покачала головой. Для эльфов семнадцать лет – младенческий возраст.
– О, я не буду вам обузой! – воскликнула эльфийка. – Меня обучали военному искусству, я хорошо стреляю. Я однажды даже видала настоящую битву! И знаете, – она доверчиво вскинула глаза, – наверное, я очень жестокая, это нехорошо… но мне понравилось. Это страшно, но красиво: серебряная стрела пронзает грудь – и сраженный насмерть враг падает с прощальным стоном на устах!
Меридит стало грустно. Она уже слышала речи о красоте войны.
– А если не враг, – сказала она тихо, – и не в грудь, а пониже? И не насмерть? Представь, стрела попадает в живот, и сраженный воин катается по земле, воет и старается ее выдернуть, а там кишки…
Эльфийка растерянно моргнула:
– Как же можно попасть в живот, если целишься в грудь?
– Ну одни вообще не целятся. Палят в белый свет, на кого боги пошлют. А другие целятся именно в живот.
Девушка заметно побледнела.
– Не пугай ребенка, дура! – шепнула Энка. – Подумаешь, кишки. Все привыкают, и она привыкнет.
Меридит вытаращила глаза и перешла на атаханский:
– Мы что, берем ее? Посмотри на нее, представляешь, что с ней будет?
– А ты представь, что будет, если мы ее оставим и она сбежит одна!
– И то верно! – вздохнула диса. – Надо брать, никуда не денешься…
Лицо девушки засияло ослепительной радостью. Если бы не желание выглядеть взрослой, она наверняка принялась бы прыгать и хлопать в ладоши.
– Теперь перейдем к деталям. – Энка села поудобнее. – Ловить тебя не будут?
– Нет. По закону, я еще не могу уйти одна, но, если меня согласятся взять в ученики, никто не вправе препятствовать.