Наемник - стр. 17
Но человек каждый раз выскакивал из седла, и каждый раз, как только конь вновь поднимался на ноги, взбирался на него. Билли уже не выглядел тем веселым, беззаботным и вечно улыбавшимся парнем. Нескончаемая череда ударов оглушила его и превратила лицо в маску, покрытую грязью и едва различимую в туче пыли, поднятой Воронком. Зрители видели, что в глазах юноши застыл вполне реальный ужас.
В действительности сражение с большим Воронком и являлось настоящим воплощением ужаса. Большинство лошадей брыкается больше от страха, чем от злобы. Но Воронок сражался, как сражается разъяренный дикарь, не желавший подчиниться чужим законам.
Его ярость, и до этого казавшаяся чем-то невероятным, постепенно переросла в бешенство. Он буквально летал в воздухе, завязываясь во всевозможные узлы, и падал на землю с резким звуком, словно неодушевленный предмет. Затем снова подскакивал, метался из стороны в сторону, вытягивая глею и наклоняя голову, как всегда делает умная необъезженная лошадь. И хотя Билли изо всех сил тянул поводья, он ничего не мог сделать с этой головой.
Воронок взбесился, но его бешенство оставалось довольно ловким. Он превратился в суперлошадь. Удары его копыт отдавались в голове Билли Буэла все равно что удары дубиной. И результаты получились не менее разрушительными…
Нет ничего более веселого для жителей каменистой пустыни, чем честная драка между необъезженной лошадью и наездником. Сначала жители Петервилла, стоявшие вокруг, хохотали до упаду, кричали и махали шляпами, но затем в толпе воцарилось молчание.
Сквозь завесу пыли горожане увидели лицо Билли, из его рта и ноздрей струилась кровь – результат бесконечных и беспощадных бросков и толчков. Каким-то чудом парень еще держался в седле, хотя его мозг уже давно ничего толком не соображал. Превосходное подсознательное мужество, если можно так выразиться, поддерживало его. Равновесие, которое он научился держать после сотни поединков с лошадьми, не покидало его.
Внезапно старый Перкинс выхватил свой револьвер.
– Мальчики, еще пять минут, и этот конь убьет Билли. Я прострелю дьяволу голову до того, как это случится!
– Ты прав! – последовал дружный ответ, и Перкинс поднял оружие.
Но вдруг рядом с ним появился Кемп и резко опустил его руку.
– Оставь коня в покое, – сурово и неумолимо скомандовал он. – Я предупреждал Буэла. Он решил попробовать. Теперь пусть сражается. Тот, кто пристрелит мою лошадь, ответит, и ответит очень скоро!
Если кто-то и сомневался, что чужак может за себя постоять, то теперь все сомнения развеялись. Он обвел толпу взглядом разъяренного льва, заглянув во все лица по очереди, и каждый из присутствующих отвел глаза. Перкинс сунул револьвер обратно в кобуру.
– Ты прав, – согласился он, подтверждая свою слабость. – Кроме того, Буэл уже высказал тебе кое-что. Я не буду вмешиваться. Но это убийство, Кемп, и ты ответишь, если с парнем что-нибудь случится.
И в эту секунду раздался чей-то крик:
– Он победил! Он сделал это!
Уильям Кемп повернулся и увидел, что Воронок стоит неподвижно в облаке пыли, поднятом его яростью. Он пострадал, и пострадал довольно крепко, вне всякого сомнения. Повесив голову, бедный конь едва держался на широко расставленных ногах, его бока тяжело вздымались, капли пота дождем поливали пыль.