Наемница - стр. 50
Она перестала плакать.
У этой Лэа слезы закончились раз и навсегда.
Лейс осторожно провел тыльной стороной ладони по мокрой от слез щеке Лэа и поцеловал в мягкие соленые от слез губы.
Лэа не сопротивлялась. В конце концов, Лейс ей нравился больше, чем те двое, сидевшие напротив нее в трапезной.
Внезапно она вспомнила кое-что важное.
– Лейс… что за посвящение я должна буду пройти?
– Посвящение? – Лейс нахмурился. – Единственное посвящение, о котором я знаю, это Испытания Права, но ты прошла его. Может ты что-то перепутала? Кто так сказал?
– Двое юношей, сидящие напротив меня в трапезной.
Лейс пожал плечами.
– Не знаю. Не нравится мне это… будь осторожна…
Что такое «посвящение» выяснилось позднее, когда Лэа легла спать. Спалось ей плохо, снилось тревожные и мрачные сны. В конце концов, она почувствовала, что дверь приоткрылась, и в комнату хлынул холодный воздух. Лэа открыла глаза, но в то же время рот ей зажала чья-то грубая мозолистая рука, и кто-то навалился сверху всем телом, мешая дышать.
– Пикнешь хоть слово, будет больно, – пообещал чей-то грубый насмешливый голос.
От страха тело сковало льдом. Лэа лежала не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Умница, – сказал все тот же голос.
Глаза Лэа постепенно привыкли к темноте, и она узнала кареглазого юношу, сидевшего напротив нее в трапезной. Щекой она ощущала его жесткую щетину и учащенное дыхание.
– Не дергайся, – сказал мерзавец, противно ухмыляясь. – Тебе понравится.
Лэа сжала кулаки. Как она ненавидела в этот момент свою собственную беспомощность, против этого подонка у нее не было оружия.
Из груди его вырывалось хриплое дыхание. Он больно придавливал ее к жетской деревянной кровати.
– Отпусти ее, – раздался чей-то глухой, полный ярости, голос. – Иначе я перережу тебе глотку.
Лейс! Лэа узнала бы его голос из тысячи. Он пришел к ней на помощь!
– Что ты мне сделаешь, малец? – прорычал кареглазый.
– Я отрежу твой поганый язык и заткну им твою же глотку, или все станет известно масэтрам Алливу и Кэнду.
Парень тяжело дышал. Лейс не оставлял ему выбора. Либо смерть, либо позор.
– Выбирай, – потребовал Лейс. В его голосе звенела сталь.
– Я уйду, – тяжело проговорил парень. – Но ты еще пожалеешь…
Он отпустил Лэа и тяжелой поступью скрылся за дверью.
– Ты в порядке?
Лейс присел на краешек кровати и взял Лэа за руку.
Она кивнула, пытаясь сглотнуть застрявший в горле ком.
– Я попрошу масэтра Аллива приладить на твою дверь замок. Ты не будешь больше бояться.
Она еще раз кивнула. Сегодняшнее событие навсегда убило в ней чувства.
– Я не боюсь. Ты рядом…
Замиэйские горы было еще далеко, но Лэа уже чувствовала, что людской дух все больше уступает эльфьему. Вскидывая голову, она различала посеребренные снегом пики.
В тот далекий вечер, заполненный страхом и горечью, она разучилась верить людям. Единственным человеком, которому она доверяла, с тех пор была она сама.
Замок на ее дверь действительно был прилажен, но закрывала она его только первый месяц. Потом ее комнату обходили десятой дорогой, даже если дверь была нараспашку. Ее боялись. Ее уважали. Ее боготворили. Ее ненавидели и любили.
Лейс…
Она повернула голову и краем глаза посмотрела на ехавшего справа от нее Лейса. Ей была видна его синяя татуировка, блики солнца на рыжих кудрях, бронзовая блестящая кожа, улыбающиеся ореховые глаза… он был ей очень дорог, она относилась к нему как родному брату, который когда-то был ей близок.