Надежда, Вера и… любовь - стр. 16
Испуганные детские глаза наполнились слезами, и сердце сжалось в груди от нахлынувших эмоций. Растерянность, страх, отчаяние… Всё смешалось в одно. И весь этот эмоциональный коктейль был замешан на щемящей душу нежности, которую я испытывала к малышке.
Вот как меня угораздило всего за несколько часов привязаться к ребёнку так, словно знала её с самого рождения? Что будет, когда найдутся её родственники? Как потом объяснять ей, а заодно и себе, что мы больше не увидимся?
Впрочем, не важно, что будет потом, надо жить здесь и сейчас. И если хочется обнять кроху, надо это сделать. Другого шанса может и не быть.
Присев на колени, я притянула малышку к себе, ощущая, как подрагивает её тельце от сдерживаемых рыданий. Хотелось укрыть её от всего мира, защитить. Хотелось видеть её улыбку, наблюдать, как она растёт.
Мечты, мечты…
Я не её мать. Мне никто этого не позволит.
– Не бросай меня, пожалуйста, не уходи, – шептала она, обняв меня за шею. – Я буду хорошей девочкой. Буду слушаться и вовремя ложиться спать, и кушать противную кашу.
– Так не любишь кашу? – стирая слёзы с бледных щёчек, улыбнулась я, несмотря на то, что сердце разрывалось от боли.
– В ней комочки, – вздохнув, начиная успокаиваться, доверительно поделилась кроха. – И противная пенка.
– Фу, терпеть не могу пенку, – несла я всякую чушь, лишь бы отвлечь её и больше не слышать тех просьб, которые выполнить не в силах.
– И я, – робко улыбнувшись, закивала она. – Но няня Маша заставляла её есть, – улыбка тут же погасла. – И ругалась. И называла меня чёртовым отродьем.
– Ну и няня тебе досталась, – не сдержалась я, но вовремя прикусила язык. Снова ведь лезу не в своё дело. Но раздражение на незнакомую женщину только усиливалось. – А ты папе об этом говорила?
Эх, посмотрела бы я на эту Машу. Заглянула бы в её бесстыжие глаза. Подправила бы слегка макияж, чтобы не обижала маленьких.
Вот как можно это рыжеволосое чудо, похожее на солнышко, называть отродьем?
– Нет, не говорила, – опустив глазки, призналась девочка. – Когда папа дома я забываю. Мы с ним играем и смотрим мультики, читаем сказки и рисуем.
– Хороший у тебя папа, – кивнула я и про себя добавила: «Иногда бывает».
Если был бы таким идеальным, каким его расписывала дочь, уже давно бы начал её искать. Вот где его сейчас носит? Он вообще знает, что ребёнка нет дома?
– С ним весело, – между тем, продолжала Вера. – А потом он уезжает и приходит няня Маша.
– Надь, надо ехать, – напомнил мне Сашка, стоявший на пороге квартиры и молча наблюдавший за нами всё это время.
– Да, конечно, – кивнула ему и снова обратилась к Вере: – Мне нужно переодеться, а потом нам всем придётся съездить по делам. Беги, надевай свою жилетку и обувайся. Дядя Саша тебе поможет. А я сейчас быстро накину чего-нибудь потеплее и выйду. Это моя квартира, тут я живу, – указала на дверь.
– А можно я пойду с тобой? – спросила кроха, даже не взглянув на Бестужева.
– Кажется, Надька, ты попала, – покачал он головой, – причем, по полной. Как выпутываться станешь?
– Пока не знаю, – взяв малышку за руку, пробормотала я, направляясь к двери и доставая ключ. – Как-нибудь… И, Сань, вынеси её жилетку с обувью, пожалуйста.
Друг скрылся буквально на пару секунд и, вернувшись с пакетом в руках, всунул его мне.