Надежда - стр. 32
Все три километра пути, пройденные отрядом, лежали по спускам и подъёмам холмов, через долины, поросшие редкими кустарниками. То тут, то там валялись оставленные телеги, набитые провиантом, брошенное оружие, доспехи. Попалась и пара мёртвых тел, изорванных похожим способом, что и бедняга в деревне. Солдаты отбивались до последнего: все клинки в крови и зазубринах, но это их не спасло.
Уже на подходе к видневшимся вдали первым боевым башням, грозной мощью вознёсшихся к небу, отряд набрёл на несколько домов, совсем не походивших на строгие военные здания. Обнесённые резным забором ухоженные хаты с небольшими садами явно служили для чьего-то комфортного, отрешённого от армейских забот, жилья.
– Офицерские семьи, – пробормотал Гвоздь, обследуя первый дом. Под коваными сапогами хрустели осколки посуды, щепки выбитых досок. Вокруг царил настоящий хаос. Повсюду – следы размазанной крови и сломанное оружие. – За них рубились, не щадя себя.
– Для многих ребят, что годами живут в холодных ямах на треклятом фронте, – скрепя зубами, проговорил Бочонок, – дети командиров всё равно, что свои. А жёны словно матери. Мы могли бросить поле брани, только чтобы спасти то, что являлось для нас частичкой родного домашнего тепла. И здесь не исключение, – последние слова он чуть не прошипел, выудив из-под осколков маленькую тряпичную куклу, перемазанную засохшей кровью.
– Тел нет, – заметил Медведь, сжимая побелевшими от напряжения руками свой Моргенштерн.
– Сожрали, небось, твари, – скривившись, словно от зубной боли, сказал Бочонок. Ромунд заметил, как он медленно положил куклу себе в карман.
– Ладно, пора. – бросил Гвоздь. – Тут вряд ли кто-то есть, – командир вложил меч в ножны и двинулся к выходу. Не успел он пройти и трёх шагов, как в проёме возникла чья-то фигура. Ромунд стоял в нескольких метрах от замершего Гвоздя и хорошо видел гостя, коим оказалась девушка, облачённая в белое короткое платье. Длинные, развевающиеся на откуда-то взявшемся ветру, рыжие волосы завораживали и приковывали взгляд. А глаза! Чистые, полные доброты, глаза! Бездонные океаны невинности! Ромунд был готов поклясться, что в тот миг, когда их взоры встретились, ему захотелось сбросить с себя оружие и упасть на колени!
– Иди сюда, – прошелестел её голос по дому. – Иди ко мне! Я подарю тебе любовь! – сладко мурлыкала она, и Гвоздь, стоявший ближе всех, после недолгого замешательства медленно двинулся к ней. Она протянула руку. Ещё секунда, и…
В воздухе что-то просвистело, и девушку швырнуло в сторону. Раздался жуткий вой, и всё вмиг затихло. Наваждение как рукой сняло.
Выхватив меч, Гвоздь выбежал на улицу. За ним остальные члены отряда.
В нескольких метрах от дома валялось нечто трудно различимое сквозь языки ревущего пламени. Видно было только несколько пар рук, ног, и большую голову, лопнувшую от меткого попадания огненного шара. Чуть в стороне стояла Альма, заворожённо смотревшая на огонь.
– Месмер, редкая дрянь, – сказала она. – Легко входит в контакт с сознанием и порождает галлюцинации. А затем сжирает.
– Где ты была всё время? – строго спросил командир.
– Со мной, – бросил вынырнувший из-за спин Медведя и Бочонка эльф. – Ты пошёл внутрь, но я подумал, что прикрытие не помешает. Оказался прав.
– Да уж, – хмыкнул Бочонок. – А то нашему командиру…