Надежда - стр. 3
С тех пор мы всегда сидели в столовой рядом. Он крепко держал мою руку, когда парами выходили на прогулку. Нас стали дразнить «жених и невеста». Но мы не обижались. А однажды в ответ на дразнилки Витек сказал с гордым видом:
– Это моя сестра. Спросите у тети Маши.
Теперь я думаю, что добрая няня тогда пожалела нас, самых слабеньких, и соединила крепкими узами родства.
Более преданного друга я не знала. Яркая головка появлялась передо мной и в минуты радости, и когда было трудно.
Витек – страшно беспокойный мальчишка. Он заводится с пол-оборота, и остановить его сложно даже мне. Только и слышно от воспитателей: «Не кипятись, Витя!» Как-то сама собой приклеилась к нему кличка «Светильник – Кипятильник». Витька воспитатели не любили. А кого они вообще любили? Особенно Валентина Серафимовна. Витек придумал называть ее ВЭЭС. Нам понравилось, так как все дети с трудом выговаривали ее полное имя.
Витек беспрерывно что-то придумывал, строил, ломал. Он был неукротим, как вихрь, хотя и очень тощий. Видно, тратил много сил, а наедать не успевал, поэтому часто болел, как и я.
УМЫВАНИЕ
Летнее утро. Желто-оранжевое солнце словно нехотя показывается из-за деревьев на горизонте. Мы никуда не спешим, и оно не торопится. Пока еще низкие бархатные лучи мягко касаются нас и, обволакивая, снимают утреннюю дрожь. Я гляжу на солнце и вижу янтарный ореол, окружающий стволы дальних деревьев. Облака над горизонтом перемежаются разноцветьем. Желтые и оранжевые полосы расслаиваются красноватыми бликами и разбавляются голубыми, отчего верхние края облаков бледные, а нижние огненно-красные, местами пурпурные. Тихо. Облака кажутся неподвижными. Но когда долго смотришь на них, то видишь, как плавно меняются их формы, перетекают друг в друга цветовые оттенки. Пурпурный исчезает, огненно-красный слабеет. Появляется ослепительно белый цвет. Не бело-голубой, искрящийся цвет льда или снега, а ярко-белый, огненно-белый, с легким налетом золотисто-желтого. Это горячий белый цвет. Летний.
Сегодня первый раз умываемся во дворе. Умывальник огромный. Просто бесконечный. Я знаю, он продолжается за телегой, за сараем… Но мне видна только часть его. Двор огорожен забором, сколоченным из обрезков досок разного цвета и размера. Доски прибиты сикось-накось. Я люблю их разглядывать, складывая в своем воображении причудливые дома, замки, дворцы.
Большие двойные ворота закрываются длинной тяжелой доской, просунутой в железные скобы. А маленькая калитка – с крючком-петелькой на самом верху, чтобы малыши не разбежались. Забор невысокий, и можно разглядеть за ним сад. Если смотрю в щель забора, то вижу яблони, груши, кусты. А когда отойду подальше, в глубь двора, то передо мной – сплошной зеленый ковер. Двор с трех сторон окружен садом, и только со стороны калитки видна дорога, расширяющаяся лугом. Вдали она заканчивается группой деревьев, из-за которых и выползает мое любимое красное солнышко.
Зацокали язычки умывальников. Малыши с любопытством толпятся около больших мальчиков. Вот один из них с достоинством, степенно берет кусок коричневого мыла, растирает его с водой и смело моет пеной лицо, шею, уши. Друзья обильно льют ему холодную воду из кружек не только на руки, но и на спину. Другие ребята тоже низко наклоняются, чтобы вода не залила трусы. Фыркая от удовольствия, они растираются майками и, не одеваясь, идут на завтрак.