Надежда - стр. 20
Вдруг золотистые ресницы вздрогнули. Я вся напряглась и затаила дыхание. Витек с трудом приоткрыл глаза и тут же закрыл. Я поняла, что он живой, и теперь у меня полились слезы радости. «Витек, проснись», – зашептала я с надеждой. Он не просыпался. Я осторожно пальчиком провела по его щеке. Наверное, мое прикосновение разбудило его. Он открыл глаза, узнал меня и даже не удивился, только обрадовался и сразу зашептал:
– Пока я не забыл, слушай, что со мной происходило. Мне тут резали плечо, сверлили кости и железку вставляли, чтобы срослась ключица. Но это не главное. Когда я лег на операционный стол, на лицо мне положили вату с лекарством, чтобы заснул. Потом начались чудеса. Стены и потолок комнаты закачались и поплыли далеко-далеко. Мне показалось, что я вроде бы плаваю в огромном воздушном океане. Вокруг очень яркий свет. Глянул вниз и удивился. Я сам, то есть мое тело лежит, – на операционном столе, и два врача возятся с моим плечом. Я видел, как они сверлят кость, забивают блестящим молоточком металлическую блестящую палочку. Я даже слышал стук молоточка, но все это наблюдал как бы со стороны, сверху, летая. И в то же время я чувствовал боль в плече, но не очень сильную. Помню, как руки врача трогали меня. Ты понимаешь? Как будто меня было – два.
Он так торопился все рассказать, что устал. На лбу и под глазами появились крупные капли пота.
– Тебе плохо, Витек? Может медсестру позвать? – заволновалась я.
– Нет, все хорошо, просто я могу опять заснуть.
Я вздрогнула. Он почувствовал это, так как я продолжала держать его руку, и понял меня.
– Я не умру, это слабость от наркоза, врач перед операцией предупредил, что буду спать долго. Я же дохлый.
Он улыбнулся.
– Мне так плохо одному. Сядь рядом и положи голову на подушку, – попросил Витя.
Я не решилась сесть на кровать, чтобы не потревожить забинтованное плечо, и просто встала на коленки у кровати. Наши щеки соприкоснулись. Рукой я гладила рыжий чубчик. Витя рассказывал о мальчиках, которые угощали его перед операцией. Слова его становились все тише, медленнее, потом потеряли смысл. Он засыпал. Мне неудобно было стоять на коленях, но я боялась пошевелиться и разбудить его. Появилась медсестра. Аккуратно отвела мою занемевшую руку и тихонько вывела из палаты. На улице уже ожидал шофер.
Все обошлось. Воспитатели не заметили моего отсутствия. На душе было тепло и радостно.
КОЛОДЕЦ
У нас во дворе, за сараем, находится колодец. Сруб его старый, трухлявый. Верхние сгнившие бревнышки постепенно выбрасывали, и поэтому колодец сделался совсем низким. Баба Мавра просила достроить сруб, так как ей тяжело наклоняться. Да, видно, руки у директрисы не доходили до него. Но один случай заставил ее заняться срочным ремонтом.
А произошло вот что. Как-то раз искала я за сараем в куче хлама дощечку и разные куски проволоки, чтобы сделать балалайку. Здесь валяются кусочки пороха, обломки ружей, гусеницы танков, стреляные гильзы. Конечно, нам не разрешают ходить сюда. Но все дети стремятся найти себе в этой куче такое, чего нет у других. У меня в тайнике спрятан руль от мотоцикла. Он мой и только мой.
Так вот, я достаточно быстро выбрала подходящую гладкую дощечку и нашла много проволоки разной толщины и цвета. Села в углу двора и старательно прикручиваю «струны», проверяя их на звучание. Если звук не нравился, проволоку выбрасывала и прикрепляла другую. Готова балалайка! Иду хвалиться Витьку. Прохожу мимо колодца. Что-то там шевелится? Присмотрелась. Малявочка. Наверное, забрела за сарай и заблудилась. Я ее понимаю. В три года двор мне представлялся огромным. Я не видела ему конца. Стоило завернуть за угол, как я оказывалась в незнакомом месте. Я очень пугалась и скорее бежала туда, откуда слышались голоса детей.