Над собой - стр. 22

– Не помню, чтобы тебе показывала. Мам, я ему изменила. Вот же! – она снова заплакала.

– Где тебе упомнить? Вон сколько у тебя разных событий. Молодость. А почему ты уверена, что непременно девочка?

Лицо дочери опять озарилось тем каким-то особым светом, и она ответила, растягивая слова:

– Чувствую, но не могу объяснить.

Зинаиде Ивановне стало очевидно, что, когда дочь думает об этом, забывает обо всём на свете, и она сказала:

– Иди поспи, родная моя. Рано ещё. Так тебя поразило то, что тебе приснилось, всё бросила и сбежала из больницы ни свет ни заря. Я позвоню заведующей отделением. Потом побудешь дома недельку, погуляешь, поешь, а то вон, прозрачная вся, хоть и загорелая.

– Нет уж. Хватит, пойду учиться. А есть не хочется, мамуля.

– Ты это брось. Надо есть, моя хорошая.

– Какая ты у меня классная, мамочка.

Диана зевнула и пошла в свою комнату.

Аким стоял, наблюдал за супругой, удивлялся её молчанию. Теперь она, конечно, догадалась, почему он тогда с закрытыми глазами произнёс именно «Диана», а не «Ди», потому что был уверен, что поцеловала его не она. Но стоя в фойе дома отдыха «Виноградная лоза», не мог понять, отчего его дорогая бездействует и не включается в этот неприятный и казавшийся совершенно нереальным разговор. Ей-то как раз было где разгуляться. Она могла раскрыться в своём умении расплетать и заплетать словесные косы. А нынешнее её безмолвие никоим образом не вязалось с её характером. Он наблюдал, как жена садилась, видимо, устав стоять, только не на кресло рядом с недавно пришедшей в себя Дианой, а на стул, стоявший поодаль от второго кресла, чтобы видеть всех троих, однако продолжала молча смотреть куда-то вдаль, сквозь Акима. Лицо её было бледным, а выражение – отрешённым. Он начал беспокоиться, зная, как порой неожиданно свалившаяся правда может повлиять на психику. Хотя никаких прецедентов в их семьях не было, он тем не менее внимательно за ней наблюдал.

Владимир прекратил ходить взад-вперёд, встав так, чтобы тоже видеть всю компанию. Ему страсть как хотелось курить, в прошлом году он бросил, а сейчас бы это ему, безусловно, помогло успокоиться и не вести себя как истеричка. Он всегда держал себя в руках. Да, ситуация невероятная и премерзкая. Он восторгался стойкостью и спокойствием Пенгаловой Дианы и одновременно злился на себя. Силился ввести себя в рабочее состояние для принятия решения, что делать дальше. Дети-то, дети, они же ни в чём не виноваты и не знают, как круто перетасована колода.

Глядя на супругу, он вспоминал, как в тот судьбоносный год семестр уже начался, а Диана на занятиях не появлялась. Он не звонил. Опасение получить статус бывшего парня сдерживало его от того, чтобы поднять трубку и набрать её номер. Пришла она лишь неделю спустя. Диана вбежала в аудиторию перед самым началом. Владимир, как всегда, сидел на последнем ряду. На несколько мгновений глаза их встретились. Она ему улыбалась как ни в чём не бывало. Сердце Владимира резко заколотилось, дыхание участилось, и это продолжалось ещё несколько минут после их молчаливого примирения: «Неужели она на меня не сердится?» – думал он. И на перемене подошёл к девушке. С каждым мгновением пульс его учащался, и становилось трудно глотать.

– Ты ни разу не позвонил. Разлюбил? – спросила она, кокетливо глядя на него.