Нацисты. Предостережение истории - стр. 21
Затем Гинденбург получил другие тревожные новости. В начале декабря 1932 года, на заседании кабинета министров, обсуждались результаты армейских учений «Планшпиль Отт». Вооруженные силы изучали ряд гипотетических сценариев гражданских волнений в контексте способности сил безопасности ответить на такие события чрезвычайными мерами. Майор Отт представил следующие выводы: «…Были проведены все приготовления для введения, в случае соответствующего приказа, чрезвычайного положения. Но после тщательного изучения вопроса было показано, что силы безопасности рейха и немецких земель не обладают достаточным потенциалом для поддержания конституционного порядка в случае необходимости противодействия национал-социалистам и коммунистам при одновременной охране границ»>17. Иными словами, армия признавалась в своей неспособности контролировать события в стране в случае гражданской войны между нацистами и коммунистами. Генерал фон Шлейхер пытался исправить ситуацию на заседании, но безрезультатно: «Несмотря на то, что Шлейхер пытался смягчить эффект от сказанного, заявив в конце заседания, что учения всегда основываются на худшем из возможных сценариев развития событий, но далеко не всегда следует ожидать наихудшего развития событий. В действительности отчет Отта произвел глубокое впечатление на весь кабинет и даже на канцлера, постоянно промокавшего глаза носовым платком»>18.
Четвертого января 1933 года фон Папен и Гитлер встретились в доме кельнского банкира Курта фон Шредера, чтобы обсудить планы на будущее. Это была первая из целого ряда встреч, в результате которых фон Папен согласился поддержать назначение Гитлера канцлером. При этом он выдвинул непременные условия: что он, фон Папен, станет вице-канцлером и что в кабинете министров помимо Гитлера окажутся только два нациста (Геринг, в качестве имперского министра без портфеля, осуществляющего контроль за авиацией и Министерством внутренних дел Пруссии, и Вильгельм Фрик, в качестве рейхсминистра внутренних дел). Гитлер согласился. 30 января 1933 года, в результате описанных интриг, когда влияние фон Папена на президента Гинденбурга наконец открыло Гитлеру дверь на самый верх, он был назначен канцлером Германии.
Бруно Хенель, убежденный нацист, описывает свою тогдашнюю реакцию на эту новость как «ликование». Реакция политических оппонентов нацизма была менее прямолинейной. Йозеф Фельдер из Немецкой социалистической партии (СПД), в то время член парламента, рассказывает, что в СПД считали: раз Гитлер законно назначенный канцлер, социалистическая партия представляет легальную оппозицию и таким образом сохраняет стабильную демократию). «Мы еще не вполне понимали, что это на самом деле означает, – говорит герр Фельдер. – Мы полагали, что способны контролировать его через парламент, – какая безрассудная глупость!»
Когда Ойген Левине услышал, что Гитлер стал канцлером, его это обеспокоило не столько из-за того, что он [Левине] еврей, сколько из-за того, что он коммунист. Левине вспоминает, что «не так мало штурмовиков встречались с еврейскими девушками, и поэтому многие немцы рассуждали: ничего страшного не случится – у них у самих девушки – еврейки, значит, они не могут всех нас ненавидеть». У него были также личные основания предполагать, что антисемитизм нацистов до некоторой степени может сдерживаться: «В одной из школ, где я был, некий нацист сказал мне: “Тебе нужно быть одним из нас”. Я ответил: “Как же я могу, я ведь еврей”. А он в ответ: “Мы не против тебя. Приличные парни вроде тебя будут прекрасно себя чувствовать в новой Германии”».