Нацисты. Предостережение истории - стр. 12
Бернд Линн стал свидетелем французской оккупации Рура в пятилетнем возрасте. Когда французские солдаты маршировали по его улице, он стоял на тротуаре возле дедушкиного дома, одетый в детскую военную форму с детским ружьем в руках. «Я обернулся, и ко мне подошел француз. Он разоружил меня – наверняка игрушечное ружье нужно было ему для собственных детей. Я почувствовал сильнейшую обиду». Бернд Линн, у которого француз отобрал в детстве игрушечное ружье, позже стал полковником СС (Schutzstaffeln – изначально, в 1920-е, личная охрана Гитлера).
Рурский кризис совпал с усилением экономических проблем Германии, в частности с неудержимой инфляцией. «Я однажды заплатил 4 миллиарда марок за кольцо колбасы, – говорит Эмиль Кляйн, впервые принявший участие в гитлеровском митинге в 1920 году. – И этот упадок естественно способствовал росту гитлеровского движения, потому что люди говорили: «Так дальше продолжаться не может!» А затем постепенно стали распространяться разговоры о необходимости прихода сильной личности. И эти утверждения о сильной личности все время набирали силу, потому что от демократии толку не было».
В условиях политического кризиса, вызванного как французской оккупацией, так и немецкими экономическими трудностями, баварские власти правого толка вступили в конфликт с правительством Густава Штреземана в Берлине. Центральное правительство в Берлине пыталось заставить баварские власти подвергнуть цензуре нападки на Штреземана и его правительство со стороны нацистской газеты «Völkischer Beobachter» («Фелькишер беобахтер»). Густав фон Кар, провозглашенный комиссаром земли Бавария, отказался выполнить это требование, как и командующий ее вооруженными силами генерал фон Лоссов. В атмосфере внутреннего конфликта Гитлер попытался взять в свои руки митинг в мюнхенском пивном зале «Бюргербройкеллер» (Bürgerbräukeller), где выступали и фон Кар, и фон Лоссов. Гитлер призывал к путчу (национальной революции) и свержению центрального правительства. На следующее утро с целью давления на Берлин путчисты организовали марш по Мюнхену. Эмиль Кляйн принял участие в этом нацистском марше. Рядом с ним были Гитлер, Геринг и Гиммлер. «Наш марш был блистательным в тот день, – вспоминает он с гордостью. – Но, когда мы повернули на Максимилианштрассе и когда я дошел до угла Резиденции (бывший дворец королей Баварии), мы услышали впереди выстрелы. Что происходит?»
Столкнувшись с выбором – поддержать вооруженную революцию или баварские власти, – полиция сделала четкий выбор не в пользу нацистов. Началась стрельба (не вполне ясно, кто ее начал – участники марша или полиция). Таким образом, мюнхенский марш путчистов закончился сценой насилия. «Если вы спросите меня, что я почувствовал тогда, – рассказывает Эмиль Кляйн, – я скажу, что это были первые в моей жизни политические эмоции. Все могло пойти не так. Само по себе это уже было ударом для меня и моих товарищей. То, что такое возможно». Гитлеру тоже предстояло вынести из этого определенный опыт. С этого времени нацисты пытались добиться власти в рамках демократической системы.
Тем временем Гитлер был арестован, и 26 февраля 1924 года его судили. Его обвиняли в государственной измене и доказательства против него были серьезными. Нацисты не только совершили вооруженное ограбление в ходе путча, но в результате вооруженного столкновения были убиты трое полицейских. Однако в отличие от других обвиняемых путчистов, таких как герой Первой мировой войны генерал Людендорф, Гитлер выступил в свою защиту и принял полную ответственность за свои действия. Его речи в суде, обращенные к судьям, принесли ему известность во всей Германии, и он впервые стал фигурой национального значения. «Господа, – обратился Гитлер к суду, – не вам судить нас, а вечному суду истории, который вынесет приговор обвинению, выдвинутому против нас… Вы можете тысячу раз признать нас виновными, но богиня, председательствующая в вечном суде истории, с усмешкой разорвет обвинение общественного прокурора и вердикт этого суда. Поскольку она оправдывает нас»