Национальная идея и адмирал Колчак - стр. 79

Несомненна перекличка цитированного текста с идеями П. Б. Струве (покинувшего кадетскую партию еще до революции), высказанными весной 1918 г. в сборнике статей «Из глубины».[485] Можно согласиться, что краеугольным камнем расхождения между либералами и революционными демократами (социалистами) в Гражданскую войну стало отношение к Февралю и его итогам, глубоко переосмысленное кадетами и оставшееся прежним у эсеров и меньшевиков.[486] За временный отказ от демократических лозунгов выступает на Южнорусской конференции кадетской партии (январь 1918 г.) сам П. Н. Милюков, за отказ от идеи всеобщего избирательного права в условиях малограмотности и политической незрелости народа (по опыту выборов в Учредительное собрание) – В. А. Маклаков.[487] Показательно, что отказ кадетов от демократических лозунгов совпадает с мнением даже зарубежных либеральных историков.[488]

Противопоставляя себя социалистам, сибирские кадеты утверждали: «В отличие от западноевропейских либеральных слоев, наша либеральная интеллигенция свои интересы никогда не выставляла вперед», выступая защитником «страждущих и обездоленных», претендуя на роль общенациональной внеклассовой партии. В чем же причина того, что «народ заподозрил в ней врага», спрашивали они. И сами отвечали: радикальная часть интеллигенции, «всегда относившаяся враждебно к реальному Русскому государству и витавшая в области социальных утопий», с началом революции стала внушать народу такие заманчивые лозунги, «перед которыми программы нашей прогрессивной (т. е. либеральной – В. Х.) интеллигенции стали казаться бледными и узкими… По России стало гулять глупейшее слово «буржуй», каким стал именоваться всякий, кто хотел стоять на реальной почве. Народное невежество и интеллигентский максимализм как нельзя лучше подошли друг другу. Но, разнуздав народ, распалив до крайности его социальные инстинкты, социалисты немедленно удовлетворить их не могли», и тогда явились большевики, объявившие, «что рай на земле они могут создать не в ближайшем будущем, как социалисты, а ныне». В итоге, заключал автор статьи, «социалисты жнут то, что сеяли».[489]

Не случайно окончательный поворот либерального большинства к идее диктатуры наметился после разгона Учредительного собрания, доказавшего на практике свою беспомощность. К тому же сам состав собрания, по преимуществу эсеровский, разочаровал либералов. Именно тогда кадетский ЦК принимает резолюцию о «неотложно необходимом установлении в той или иной форме единоличной власти».[490] В дальнейшем курс на диктатуру был подтвержден партийной конференцией в мае 1918 г.[491]

Большинство советских историков трактовали этот поворот как «монархический». В доказательство приводили резолюцию кадетского ЦК в феврале 1918 г., в которой говорилось: «После долгого и горького опыта революции… восстановление законно приемлемой монархии как единственной формы, могущей обеспечить еще наше национальное и государственное бытие и порядок, представляется безусловно необходимым».[492] Однако это единственный официальный партийный документ, в котором можно найти такую декларацию. Несомненно, он отражал колебания партии в вопросе о форме правления. Но делать на основании одного-единственного документа вывод о повороте «назад к монархии» чересчур «смело». Во всяком случае, в дальнейшем это не встречается в решениях ЦК партии, ее региональных конференций и местных органов – в то время, как идея диктатуры проходит красной нитью постоянно. Да, в частной переписке некоторые видные кадеты продолжали высказывать подобные мысли (свидетельства об этом сохранились в мемуарах Л. А. Кроля и дневнике В. Н. Пепеляева