Начертательная магия-2 - стр. 4

А я и забыла, как рассказывала мальчику Лёше о нашем доме, о тех мальчишках, что потом стали его друзьями, обо всём. За всеми обидами забылось, что мы дружили первое время, оттуда и родилась во мне детская любовь к этому мальчишке. Почему же всё изменилось?! Но вопрос этот остался не озвученным. Я просто слушала рассказ Лекса, а перед глазами проносились картинки из прошлого. Из того, которое хотелось забыть.

- А потом всё изменилось. Я был обычным мальчишкой, и, конечно, мне хотелось дружить со своими ровесниками. С ними было интересно. Но в школе одноклассники решили проверить меня на прочность. Я был новеньким, ко мне присматривались, испытывали. Первую пару недель я периодически дрался с одноклассниками после школы. Они задирались, я не оставался в долгу. Но, в конце концов, они решили, что ритуал принятия в свои ряды закончен. Но появилась новая проблема – ты. Ты всегда была рядом, а они считали, что тебе нечего с нами делать. А потом и вовсе стали смеяться и дразнить из-за того, что ты в меня влюбилась, а я с тобой вожусь. А я…Я решил, что будет проще отвязаться от тебя, чем снова устраивать стычки с уже друзьями. А потом ты призналась, что любишь меня. Они тогда только успокоились. А я…я и так это знал. Но тогда понял, что если одноклассники услышали, то начнутся новые смешки. Короче, я тогда совершил такую глупость, Сашка. Мне до сих пор стыдно. А потом, когда из-за меня началась эта травля, я понял, что я трус. Самый настоящий. Стыдно было невероятно. Я даже пару раз подходил к тебе, чтобы извиниться за те слова, но не набирался смелости. Боялся, что и меня начнут травить, как тебя. Я себя так мерзко не чувствовал никогда. Друзей своих мне тогда удалось уговорить не издеваться над тобой, но это уже не могло ни на что повлиять. В школе это подхватило столько человек, что я ничего не мог поделать. Да и не пытался, честно говоря. Я пытался не замечать этого, пытался себя оправдать, но каждый раз совесть напоминала, что всё началось из-за меня. Я помню, как тебя толкнули, выбили из рук рюкзак. Я всего лишь наклонился поднять твою тетрадь. Улыбнулся тебе, а ты расплакалась и убежала. Тетрадь тогда твоим родителям занёс. А к тебе больше не приближался. Лишь однажды набрался смелости, чтобы извиниться – в день, когда моя семья собиралась переезжать сюда, на Теллурис. Я знал, что ты ходишь в тренажёрный зал. Узнал у твоих родителей, где этот зал находится, и пошёл туда, ведь на улице ты от меня сбегала, как и в школе. А в тренажёрном зале познакомился с твоим другом. Он тогда вышвырнул меня оттуда, даже не дав возможности извиниться. Я пытался ему объяснить, зачем пришёл, но он был непреклонен. Я был готов даже при нём принести извинения. Я знаю, что ты меня видела в тот день. И знаю, что ненавидела меня тогда. Нужны ли тебе были мои извинения, я не знал. Наверное, мне это было даже нужнее. Хотел сбросить с себя груз ответственности за произошедшее. Прости, Сашка. Я был эгоистичной трусливой сволочью и мне безумно стыдно за то, что я сотворил. Я не думал, что так всё получится. Но сейчас хочу попросить прощения у тебя. Не для того, чтобы успокоить свою совесть, а потому, что виноват. И сейчас, вспоминая твою реакцию на меня в академии, становится так гадко на душе. Я столько боли тебе причинил, а ты ни словом, ни делом не попыталась отыграться. Знаешь, я хочу сказать тебе спасибо. Благодаря тебе я научился просить прощения. И не бояться осуждения большинства. Всё это такая ерунда в сравнении с тем, что можно натворить одним неосторожным словом и трусливым порывом.