Начбез и его Бес - стр. 14

Правда, ему еще сегодня с Миланой общаться. У них еще она встреча запланирована. Вчера все было отлично, и они были прямо настоящей командой. Но вечер все испортил. Точнее, Марат все сам испортил.

Он до боли сцепил зубы. Ничего. Справится как-нибудь. Перетерпит несколько дней. Терпеть он научился. Без терпения в его работе никак. А потом Артур вернется из Гамбурга, Марат с ним поговорит, может быть, даже сам подберет себе замену. И все, больше никогда не увидит Милану Балашову.

Что он там вчера думал? Что не жил без нее все эти десять лет? Все так. Но и рядом с ней ему жизни нет и не будет. Без нее – так, существование. А рядом с ней ему просто нельзя быть. Потому что рядом с ней он по-прежнему теряет контроль над собой. А этого допускать нельзя.

Слишком дорого заплачено за урок.

Марат вытер насухо руки и взял телефон, чтобы отправить сообщение Милане. Начал набирать. Некоторое время смотрел на экран, потом удалил последнее предложение и после этого отправил сообщение.

***

Милана развела ладони – и резко шлёпнула себя по щекам, потом еще раз, и еще раз. Давай, соберись, тряпка! Полночи рыдала – молодец. Сто раз попросила мысленно у него прощения за свои слова – вообще красотка.

Собственное «Пшел» до сих пор словно шипело и пузырилось на губах. Зачем она такое сказала, зачем?! А что было бы, если бы не сказала? Что было бы потом, если бы она промолчала? Он бы обнял ее? Прижал к себе? Сказал бы что-то нежное, вот этим мягким бархатным голосом, каким он говорил по телефону с женой?

Вряд ли. Вряд ли произошло бы что-то, о чем она позволяла себе мечтать тогда, десять лет назад. А сейчас, в свои двадцать восемь, она себе мечтать запретила.

Что же. Ты снова сработала на опережение, да, Милана Антоновна? Не жди, когда сделают больно тебе – ужаль первая. Только что же так невыносимо тошно? И откуда это не утихающее, грызущее чувство вины?

Пиликнул телефон. Сообщение от Ватаева.

Марат Ватаев: Встречаемся в десять в холле. Идем туда же, но к другому человеку. Оденься как шлюха.

Милана сглотнула горький комок в горле. Этим приказным тоном и грубыми словами ты мстишь мне за вчерашнее «Пшел вон»? За все другие случаи, когда я дразнила тебя? Но вчерашний день, конечно, переплюнул все, что было до него.

Милана не нашла в себе сил надеть то, вчерашнее, блядское платье. Брючный костюм, волосы в низкий хвост. Но макияж сделала, как вчера. Хоть в чем-то же надо было выполнить указание Марата Хасановича Ватаева.

***

– Ну, все, я звоню Артуру, – Милана безучастно кивнула, а Марат продолжил: – Или хочешь сама сообщить? – она так же безучастно, но отрицательно покачала головой.

Говорить с Маратом Милана не могла. Она все же оказалась не готова к тому, сколько боли принесет ей встреча с ним. Встреча после того, что произошло вчера.

Вчера ты целовал меня, а я таяла от твоих поцелуев. Вчера твои руки ласкали меня, а я задыхалась от наслаждения. Вчера ты был во мне, а мне казалось, что ради этого я и живу.

А сегодня ты чужой. Смотришь холодными черными глазами, говоришь равнодушным голосом. А вчера был мой. Ненадолго. Не в том смысле, в каком я сказала тебе в сердцах, чтобы уязвить тебя. А в том, что по сравнению со всей моей жизнью без тебя – ты был мой недолго.

Милана тряхнула головой. Нельзя так. Нельзя допустить, чтобы прошлое засосало ее в свою липкую воронку. Чтобы снова превратиться в ту отчаянно влюбленную, ничего о жизни не знающую и задыхающуюся от своих чувств девочку. Тогда это чуть не сломало Милану – ее любовь и полная безнадежность, безысходность. Не надо дать этому повториться.