Начало звёздного пути - стр. 23
Через двадцать минут она уже широко открыла глаза и не дыша глядела на разворачивающееся перед ней действо.
Николка выучил французский алфавит сразу, после единственного просмотра, и сейчас бойко повторял за Катенькой французские слова, ухитряясь правильно произносить их уже со второго или третьего раза.
Наконец, мадам Боже не выдержала и сама приняла участие в этом процессе.
«Господи, – думала она, – это же уникум, у него феноменальная память, откуда он только взялся?»
Урок длился уже почти два часа, когда двери кабинета открылись, и туда ворвался мокрый и грязный Илья Игнатьевич и с удивлением уставился на представшую перед ним картину.
К сожалению, Илья Ефимович Репин еще не родился в своем украинском Чугуеве, и поэтому не мог написать маслом эту сцену, которая была достойна его кисти и могла иметь такое же название, как его настоящее творение «Не ждали».
Наступившее неловкое молчание, наконец, нарушила Катенька.
– Ах, папенька, – защебетала она, – а я тебя так быстро не ждала, что-то случилось, ты выглядишь таким уставшим?
После этого она подошла к нему и, стараясь не испачкаться, поцеловала его в щеку. При этом, сморщив носик, потому что от папеньки несло лошадиным потом, как от конюха.
Вершинин после этого немного обмяк и ласково спросил:
– Доченька, может, объяснишь, что тут происходит, откуда взялся этот хлопец и что он тут делает?
Катенька слегка покраснела, но бойко затараторила:
– Представляешь, папенька, это бывший деревенский дурачок Николка из Чугуево. Его вчера привезли оттуда, чтобы он казачком был вместо Лешки. А я решила научить его французскому языку.
Глаза Ильи Игнатьевича чуть не вылезли из орбит от услышанного. Он молча несколько секунд разевал рот, потом повалился на стул и засмеялся. Он заливался до слез, хохотал, после нескольких часов скачки на коне и всяких тревожных мыслей, копошащихся в его голове, он почувствовал такое облегчение, когда увидел, что его дочка, вместо того чтобы конспектировать произведения маркиза де Сада, возится с деревенским дурачком.
– О-хо-хо, – начал он успокаиваться, – Катенька, ну и как ваши с мадам Боже успехи, удалось вам научить его чему-то?
Катенька гордо посмотрела на него.
– Николка, быстро расскажи французский алфавит.
Наш герой, который при появлении Ильи Игнатьевича вскочил со стула и низко поклонился, вопросительно посмотрел на того.
– Давай, давай, говори, – приободрил его Вершинин, в полной уверенности, что парень собьется через две-три буквы.
Но по мере того как тот называл букву за буквой, с абсолютным эльзасским произношением мадам Боже, у него брови поднимались все выше и выше.
– Это что же, – он обратился к мадам Боже, – дурачок выучил алфавит сегодня?
– Если бы только алфавит, он выучил еще почти сто слов и может отвечать на простые вопросы, – ответила мадам.
Илья Игнатьевич резко посерьезнел.
– Так, так, давай-ка, Катенька, расскажи мне все с самого начала, кто, чего и откуда.
Он внимательно выслушал всю нехитрую историю и потом, как бы между делом, спросил:
– Катенька, скажи, дружок, ты прочитала последние романы, которые я тебе привозил? – и с видимым безразличием ожидал ответа.
Ни один мускул не дрогнул на безмятежном личике барышни.
– Ах, папенька, ты прости, но мне было не до них в эту неделю. Две книжки так и лежат на подоконнике. А что ты спросил? Я должна была их прочесть?