Начало - стр. 18
– Ты упустила самую важную часть.
– Ага, и самую неправдоподобную. – фыркаю я.
Губы отца складываются в едва заметную улыбку, и он продолжает вместо меня:
– Верис полюбил Эриану. Настолько сильно, что был готов забрать ее насильно.
– Это не любовь, раз приходится насильно заставлять женщину быть с тобой.
– Любовь бывает разная. – пожимает плечами отец, на его лице вдруг появляется столько печали, что я невольно отвожу глаза.
– Любовь Вериса была ядовитой. А потому причиняла только боль.
– Он похитил Эриану, желая обладать ею. – продолжаю я. – Это одержимость.
– Возможно. – соглашается папа. – Но Эриана была сильной и дала отпор.
– Да, она пронзила Вериса его же клинком смерти и сбежала. А затем используя всю свою магию без остатка, привязала клинок к своей родословной.
– Так как все три артефакта были связаны…Триада утратила свою силу. И отныне лишь ведьмы могли воспользоваться артефактами.
– Да, и то, в случае, если Триада вновь каким-то чудесным образом воссоздаться. – мне не удается скрыть сарказм в голосе.
Отец встает и подходит к окну.
– А ты до сих пор не веришь в существование Триады.
– Потому что это миф. – я отталкиваюсь от стола. – Никто не видел эти артефакты, даже эта легенда…нет достоверных источников, подтверждающих те события.
– Но граница реальна. – оборачивается он и продолжает совершенно спокойным голосом. – И угроза со стороны Иного мира тоже.
Мне нечего на это ответить. Я с детства сыта по горло разговорами о Триаде. Кто-то даже считал, будто бы мы с сестрами потомки той самой Эрианы, и в какой-то момент волшебным образом образуем эту чертову Триаду.
– Пожалуйста, не начинай снова. Мы уже это проходили. Невозможно, чтобы мы с сестрами были той самой Триадой.
В его глазах мелькает что-то, чего я не могу понять.
– Как и невозможно то, что в одной семье родились три одаренные с разными способностями.
На это мне тоже нечего ответить. По этому поводу ходило много разных слухов. И самый нелепый – Эдвард Манро нам с Эвивой не родной отец.
Эти воспоминания больно врезаются в голову, и я резко меняю тему:
– Что с барьером? Чего конкретно ты ждешь от этого собрания?
Папа возвращается к столу и схватив кружку с кофе, делает еще глоток.
– Грядет война.
Я киваю:
– Эви сказала.
При имени сестры его глаза темнеют. Он ставит кружку обратно на стол.
– Интересно, как она узнала? Со мной она не разговаривает.
– Неудивительно. – склоняю голову набок. – Ты запер ее на землях этого поместья.
Папа прикрывает глаза, вздыхая.
– Я не мог допустить войны между семьями.
– Знаю. – помедлив, я добавляю. – И Эви это знает.
Его глаза широко раскрываются, и мне приходится поджать губы, чтобы сдержать улыбку.
– Просто не может этого признать. – защищаю я сестру.
Он усмехается и поставив обе руки на стол, устремляет взгляд на книги. Только сейчас я замечаю, что это древние гримуары.
Зачем он их изучает?
Не успеваю задать этот вопрос, как он говори:
– Мне нужно это собрание, чтобы убедиться, что все магическое сообщество на одной стороне. Пришло время сгладить все острые углы.
– Скажи это высокомерным феям и горным дикарям.
– Попробую. – невозмутимо отвечает он и поднимает на меня глаза. – А что касается барьера…Ты ведь и так знаешь, что он не вечен. А после смерти Мираи…
Его голос дрогнул.
Даже спустя семь лет, ему трудно говорить о маме.