На выручку юному Гасси. Этот неподражаемый Дживс. Вперед, Дживс! Посоветуйтесь с Дживсом - стр. 76

– Все очень просто, сэр, – ответил Дживс. – Когда Брукфилд принес для вас записку, он рассказал мне о ее содержании. Мы с ним давние приятели.

Лицо Бинго изобразило одновременно тоску, муку, ярость, отчаяние и обиду.

– Ну, знаете, я вам скажу, это уж слишком! – закричал он. – Читать чужую проповедь! Это нечестно! Непорядочно!

– Нет, старичок, – сказал я, – ты несправедлив. Не вижу здесь никакого нарушения правил. Священники сплошь и рядом так поступают. Вовсе не обязательно, чтобы они сами сочиняли свои проповеди.

Дживс снова кашлянул и невозмутимо взглянул мне в лицо.

– В данном случае, сэр, если мне позволено будет высказать свое мнение, следует быть особенно снисходительным. Не надо забывать, что место директора школы очень много значит для молодой четы.

– Для четы? Какой еще четы?

– Для преподобного Джеймса Бейтса и леди Синтии, сэр. Как мне сообщила горничная ее светлости, они уже несколько недель помолвлены – так сказать, в предварительном порядке: его светлость дал свое согласие с условием, что мистер Бейтс сумеет получить солидную и хорошо оплачиваемую должность.

Бинго позеленел, как болотная трава.

– Она выходит за него замуж?

– Да, сэр.

Снова наступило молчание.

– Пожалуй, я пойду пройдусь, – сказал Бинго.

– Как же так, старичок, – сказал я, – время обедать, вот-вот прозвенит гонг.

– Не нужны мне никакие обеды! – сказал Бинго.

Жизнь в Твинге потекла своим чередом. Заняться здесь нечем, особых развлечений и чего-то из ряда вон ждать не приходится. Самым крупным событием здешней культурной жизни в обозримом будущем был ежегодный школьный праздник. Оставалось лишь бродить по окрестностям, играть в теннис и всеми силам избегать общества Бинго.

Последнее особенно важно для всякого, кому дорог душевный покой: после помолвки Синтии бедняга Бинго едва не рехнулся от горя; он то и дело подкарауливал меня, чтобы излить свою скорбь. Наконец я не выдержал – он ввалился ко мне в спальню, когда я наслаждался завтраком в постели. После обеда или после хорошего ужина я могу стерпеть его стоны, но только не во время завтрака. Мы, Вустеры, всегда готовы к состраданию и сочувствию, но всему есть предел.

– Послушай, старина, – сказал я. – Знаю, твое сердце разбито, и все такое прочее, и с удовольствием послушаю об этом как-нибудь в другой раз, но…

– Я хотел поговорить совсем о другом.

– О другом? Вот это молодец!

– Я похоронил прошлое, – сказал Бинго. – И не будем больше о нем вспоминать.

– Хорошо, не будем.

– Душа моя разрывается от горя, но, прошу тебя, не надо об этом.

– Договорились.

– Не обращай внимания на мои муки. Забудь о них.

– Уже забыл.

Наконец-то он начал рассуждать разумно.

– Берти, я пришел спросить, – сказал он и вытащил из кармана листок бумаги, – не хочешь ли ты снова попытать счастья.

Чем-чем, а спортивным азартом бог Вустеров не обидел. Я проглотил последний кусок сосиски, подложил под спину подушку и приготовился слушать.

– Продолжай, бледнолицый, – сказал я. – Твои слова меня не на шутку заинтересовали.

Бинго развернул листок и положил его на кровать.

– Как тебе известно, на следующей неделе проводится ежегодный школьный праздник, – сказал он. – Лорд Уикеммерсли предоставляет свое поместье. Будут разные игры, метание кокосовых орехов, фокусник, чай под навесом. А также спортивные состязания.