На войне как на войне (сборник) - стр. 52

«Сегодня все решится…» – стучало в голове председателя.

О дне выемки первой партии кирпича секретарь райкома просил известить его. Просил об этом и директор МТС. В том, что Максимов искренне желал ему удачи, Петр не сомневался, и в то же время боязно ему было: а что, если… провал? В искренности директора он сомневался…

Три дня спустя после памятного бюро в колхоз на полуторке приехал сам директор и привез с собой ремонтников.

– Ну что, нажаловался? – спросил он. – Эх вы, молодежь… Выдержки никакой нет… Разве я против завода? Я сказал, что помогу, вот и приехал помогать. Какая тут дорога? Какой завод? Давай их сюда.

Двое суток директор МТС не вылезал из Лукашей. Руководил работой и даже сам копал ямы под столбы. Уезжая, предъявил командировку и еще потребовал расписку, что работа выполнена в срок, добросовестно и со стороны колхоза претензий не имеется.

– Я сроков не назначал. А зачем расписка? – спросил Петр.

Директор ответил вопросом:

– А если не скажу, то не дашь?

Петр засмеялся и написал, что работа выполнена хорошо.

– А на открытие завода, смотри, пригласи, не забудь, – сказал директор и заторопился поскорее уехать.

«Для приличия сказал… Не приедет… Дай позвоню, – Петр крутнул ручку телефона, но трубку не снял. – А что, если приедет? Обязательно приедет – порадоваться моему провалу».

Пришел счетовод и выложил перед председателем кучу бумаг. Петр начал читать какой-то акт, но ничего не понял. Прочитал еще раз и опять не понял.

– Да что это такое? – воскликнул он и отшвырнул акт в сторону. – Давай, что еще там.

Счетовод подсунул на подпись поручение с банковским чеком. Петр, не глядя, подписал.

– Петр Фаддеич… – простонал счетовод. – Последний чек, и тот испортил!

– Почему испортил?

– Не так расписался. Я постоянно твержу: на чеках надо расписываться одинаково. А вы как маленький…

– А вы бюрократы дохлые! – раздраженно крикнул Петр и выбежал на улицу. Вскочив на велосипед, он погнал его на Лом.

– «Как маленький»… Учитель нашелся, – всю дорогу бормотал Петр. Его злило не то, что сказал счетовод, а то, что тот даже не вспомнил о заводе. Подъезжая к Лому, Петр немного успокоился, но когда увидел Лёху Абарина, спавшего около печки под полушубком, чуть не задохнулся от гнева. Сбросив с Лёхи полушубок, он принялся что есть силы трясти бывшего председателя. Обалдевший Лёха вскочил на ноги.

– Спишь… Спишь… – зловеще прошипел Петр.

– А чего делать? – лениво протянул Лёха.

– «Что делать?»! «Что делать?»! А кто за топкой будет смотреть? У-у-у! Черти!

Лёха равнодушно ответил:

– А чего теперь за ней смотреть?.. Со вчерашнего дня не топим.

Петр заглянул в топку. Она была вся темно-малиновая и, словно пухом, одевалась белым пеплом. Чтобы поправить свое поведение перед Лёхой, Петр спросил:

– Как ты думаешь, Алексей Андреич, долго она будет остывать?

– К вечеру должна остыть.

– А что Максим говорил?

– Максим то же говорил: вечером выставлять будем.

– Так и сказал?

– Да, так говорил… А кто его знает – может, и не остынет…

Петр брезгливо посмотрел на Лёху и, не сказав больше ни слова, поехал в Лукаши. Острое ощущение злости пропало, осталось раздражение, тупое и ноющее.

«Вот взять хоть этого Абару… Сам строил завод, а говорит: «Не знаю, может, и остынет…» Да разве он болеет за него? И все такие, ко всему равнодушные. Как будто это мне одному надо. Я же для них стараюсь…»