На восточном порубежье - стр. 21

Светлейший князь Меншиков хотя и председательствовал на этом заседании Верховного тайного совета, но вел себя крайне безразлично, возложив ответственность за принимаемые решения на графа Толстого. Это был период наивысшего могущества Александра Даниловича. Изрядно поднаторев в искусстве дворцовых интриг, он оставался человеком безграмотным и абсолютно не представлял масштабности и судьбоносности для России решаемых вопросов, да и сама Сибирь виделась ему не более как заштатная губерния, весьма удаленная и пригодная лишь для ссылки туда его недоброжелателей и противников. И неведомо было светлейшему князю, что именно Сибирь с ее бескрайними просторами и лютыми морозами будет во многом определять судьбу страны, а для него самого, как и многих других зарвавшихся лихоимцев, она станет последним убежищем.

По указу Ее Императорского Величества сотни людей добровольно отправятся в Сибирь, повинуясь чувству долга, творить историю России. Другим указом, изданным уже молодым императором Петром II Алексеевичем, в сентябре того же года гвардии майор князь Салтыков заключит главу Верховного тайного совета Александра Даниловича Меншикова под домашний арест. Вскорости со своими чадами и домочадцами он отправится в сибирскую ссылку. Последнее пристанище светлейшего князя – захолустный городок Березов, что стоит и по сей день на левом берегу реки Вогулка при впадении ее в реку Сосьва, а Сосьвы – в Малую Обь. Таковы уж пути Господни. Учит он нас уму-разуму, а мы все не разумеем.

Но вернемся к нашему герою. 23 марта 1727 года вышел именной указ императрицы Екатерины I и звучал он так: «О посылке якутского казачьего головы Шестакова для переговоров с немирными иноземцами, о вступлении им в подданство России». В этом указе одним из пунктов на сибирского губернатора возлагалась обязанность по его усмотрению послать с дипмиссией из обер-офицеров искусного человека и с ним Шестакова.

Согласитесь, странная формулировка. Если внимательно прочитать ее, то, без сомнения, видна двоякость трактовки начальства в экспедицией. Но, будучи в Санкт-Петербурге и в дороге до Тобольска, Афанасий не обратил на это ни малейшего внимания. Да и к чему, когда он неоднократно явственно слышал от сенаторов и членов Тайного совета о признании его как руководителя экспедиции; более того, Шестакова раздирали чувство восторга и планов громадье.

Единственно, что омрачило отъезд, это прощанье с Авдотьей Марковной. Она уже свыклась с бесконечным ожиданием. И вот теперь сколь ожидаемая, столь и нежданная разлука лишила ее всякой выдержки. Несмотря на оказанную честь ее супругу и выдачу немалого жалованья за два года, Авдотья чувствовала себя скверно. Растерянность и отчаяние переполняли казачью женку, все еще не насытившуюся супружеством. Крепко обняв супругу, казачий голова расцеловал малютку-дочь, размашисто перекрестил их головки и, не оглядываясь, отправился в далекие сибирские земли. В его представлении разлука предстояла долгой – лет пять, а то и более. Здесь Господь – распорядитель.

Сбывались самые заветные помыслы и мечты Афанасия. Его планы были одобрены полностью и вошли в наказные документы. Сенаторы тоже не поскупились, снабдив экспедицию всем необходимым. Но главное, в ее состав вошли люди, обладающие необходимыми знаниями и опытом. А уж отвагу, упорство, выносливость – эти достойные качества русского люда им предстояло доказать в деле.