На веки вечные - стр. 3
− Так и есть. А еще он обещал вечером быть у нас, − довольно сообщила Элиас.
На ее лице блуждала улыбка, и Фелиция с подозрением спросила:
− Ты что, влюбилась?
− Уже давно. Я люблю князя с того дня, как он спас меня, − призналась девушка.
− А как же Рид? – потрясенно уточнила графиня. – Еще на той неделе его матушка по секрету сообщила мне, что мальчик вот-вот собирается сделать тебе предложение. Я думала, он дожидался как раз бала. Но ты все испортила.
− Фелиция, − вмешался граф. – Зачем ты так? Между прочим, род князей Мюрай ничем не хуже рода графов Руссель. И, если наша дочь станет женой Бартлетта, мезальянса не будет.
− Это я понимаю, − чопорно поджала губы Фелиция. – Но Рида мы хорошо знаем. Он умен, хорош собой и за ним не тянется шлейф жутких слухов. Да и возраст к тому же. Риду двадцать два. У Элиас с ним должно иметься намного больше общих тем, чем с Мюраем. Сколько ему лет? Он выглядит на тридцать.
− Бартлетту двадцать семь, − подсказал Франки.
− Не знаю - не знаю. Кандидатура Рида внушает мне больше доверия.
Женщине не хотелось расставаться с нарисованными в голове картинками красивой свадьбы ее дочери с графом Ридом Руссель, когда все будут восхищаться прелестной парой, что станет невозможным, если место жениха займет князь Бартлетт Мюрай.
− Мамочка, но я не люблю Рида и совсем не хочу за него замуж, − взмолилась девушка.
− Знаешь, Фелиция, я не буду возражать, если Бартлетт попросит руки Элиас, − поддержал отец свою единственную и горячо любимую дочку. – Князь мне нравится, несмотря на шрамы и, несмотря на все слухи.
− Ну, ладно. Я согласна, что фамилия Мюрай нисколько не испортит нашу родословную. Но ты, Элиас, обещай все-таки хорошенько подумать, прежде чем совершать опрометчивые поступки.
− Обязательно подумаю, − обняла родителей счастливая Элиас.
На самом деле Фелиция надеялась, что князь не приедет ни сегодня, ни в какой другой день, и все как-нибудь образуется.
Но Бартлетт приехал.
Спрыгнул с лошади, велел слуге Морлимеров позаботиться о животном и вошел в дом.
Элиас уже ждала его в холле.
− Я в окно тебя увидела.
− Ждала меня?
− Очень.
Ему невероятно нравились ее искренность, непосредственность и всякое отсутствие жеманства.
Не смог удержаться, обнял девушку.
− Я соскучился.
Она прильнула к нему. Спрятала лицо на его груди.
Он слышал, как быстро стучит ее сердце.
− Где твои родители?
− Уехали к папиным друзьям.
− А ты почему не поехала?
Элиас отстранилась от него.
Она смотрела на него, на его лицо. И не отводила взгляда, как делали почти все, кто сталкивался с ним. Спросила:
− Ты бы расстроился, если не застал меня дома?
− Очень, − честно ответил он. – И, вероятно, больше не приехал бы.
− Вот видишь, − улыбнулась она. – Я правильно сделала, что не отправилась с родителями.
Бартлетт когда-то влюблялся, когда-то в другой жизни, но те чувства не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытывал сейчас. Он хотел защитить эту девочку от всего мира, хотел быть подле нее каждую секунду, хотел, чтобы она никогда не отвернулась от него, не испугалась.
− Я попросила подать нам чаю в летнюю беседку. Ты ведь не против?
− Совсем не против.
Ему было все равно где пить чай, лишь бы рядом с ней.
Летняя беседка, оформленная глазуревыми изразцами и скрытая от посторонних глаз сильно вьющимися цветущими растениями, располагалась в глубине сада. Когда Элиас привела его туда, столик уже был накрыт на двоих.