На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь - стр. 35

– Я думала, мистер Мич женат.

Тони покачал головой.

– Конечно, – сказал он, – у него тот унылый вид, какой бывает у женатых, но он только помолвлен.

– Вот как?

– Да. Помолвлен.

Полли поставила бутылку.

– Во второй раз, – прибавил Тони. – Это вдохновляет.

Мальчик с ботинком, или другой, что-то пронзительно заорал второму (или третьему) мальчику. Полли подождала, пока он утихнет.

– Почему вас так занимает мистер Мич? – спросила она.

– Не Мич. Только его методы.

– Что?

– Методы. Приемы.

– О?

– Очень поучительно.

– А какие они?

Последняя скованность у Тони исчезла. Он уподобился певцу, взявшему верную ноту.

– Разные. С первой барышней он был осторожен.

– Осторожен?

– Да. Говорил околичностями.

– Как это?

– Они сидели на кладбище, и он спросил, не хочет ли она, чтобы на ее могиле была его фамилия.

Полли подумала.

– Не так уж хорошо.

– С другой стороны, не так уж плохо. Сработало.

– Она хотела, чтобы на могиле?..

– Да. Не сразу, конечно, а после долгих счастливых лет.

– А вторая?

– Тут все иначе. Они пошли в кино.

– При чем тут кино?

– Это очень важно. Совсем другой метод.

Полли опять подумала.

– Он сделал ей там предложение?

– Нет, еще лучше. Он заметил, как она расчувствовалась, когда герой обнял героиню, и после фильма сам ее обнял.

– А поцеловал?

– Еще бы! Она чуть не растаяла. По крайней мере, мне так кажется. Он говорил короче – «поцеловал», и все. Но можно представить, что такое поцелуй Мича!

Мич вырос в сознании Полли; женщины любят решительных. «Ну и что, – подумала она, – если усы висят? Душа, вот в чем суть». И она сказала:

– Молодец!

– Именно, – согласился Тони. – Значит, вам больше нравится второй метод?

– Конечно.

– Вы уверены?

– Уверена.

– Прекрасно. Я думал, надо спросить.

И, не хуже Мича, он схватил ее в объятия, а там – поцеловал.

– О, Полли! – сказал Тони.

– О, Тони! – сказала Полли.

Казалось бы, просто, но они друг друга поняли. А если бы он понял не совсем, ее сияющие глаза довершили бы дело. Помазки, бутылочки, бритвы и объявления смотрели на них с неприязненной отрешенностью, намекая на то, что в этом салоне такого не случалось со времен Регентства [12].

– Ты меня любишь? – спросил Тони.

– Конечно!

Немного успокоившись, он сел на край раковины и благоговейно посмотрел на Полли.

– Что за легкий тон? – сказал он. – Меня трудно любить. До сих пор этого не бывало. Вот любить тебя – легче легкого.

– Да?

– Да. Тебя каждый полюбит. У меня это заняло две секунды. Только ты выскочила из кустов, кинулась под машину – все! Сразу подумал: «На ней я и женюсь».

– Не может быть!

– Еще как может!

– Что же ты во мне увидел?

– Мне понравилось, как ты пролетела по воздуху.

– Не надо мне было терять сознание.

– Почему?

– Я бы почувствовала, что ты меня несешь на руках, а я очнулась только на диване.

– Сейчас наверстаем, – сказал Тони, поднял ее и понес по комнате.

– Тебе надо больше есть, – заметил он, ставя ее на пол.

– Зачем?

– Нельзя весить десять фунтов.

– Я вешу сто пять [13].

– Чепуха!

– Нет, правда.

– Значит, я очень сильный.

– Ты замечательный. Только… о!

– Что такое?

– Все равно ничего не выйдет.

Тони огорченно смотрел на нее. Ему казалось, что такие слова недостойны лучшей из женщин.

– Не выйдет? Почему?

– Ты не можешь на мне жениться. Тебе надо жениться на девушке своего круга.

– Какого еще круга?

– Ну, ты же граф!