На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь - стр. 16
– Это ужасно! – вскричала леди Лидия. – Она ему все сказала.
Фредди плавно помахал рукой.
– Ну и что? Все по-прежнему. Юмор, небрежность, легкость. Зачем нас столько учили, если мы не обдурим какого-то парикмахера?
– Лично я скажу… – начал сэр Герберт.
– Как ни в чем не бывало, – вставил Фредди.
– Да-да. Так вот, я скажу…
– С юмором.
– Да! Я скажу…
– Легко и небрежно.
– Да, да, да! Небрежно. Легко. «До меня доходят странные слухи…»
– Правильно, – одобрил Фредди. – Хороший слог. Надо его подавить.
– Попробую, – обещал сэр Герберт.
– Тут подошли бы длинные слова, – посоветовал Фредди. – Скажем, «необоснованные слухи, исходящие, по всей вероятности…»
Послышались быстрые шаги, семейный совет застыл снова. Ручка повернулась, вбежал Уоддингтон. За ним шла Вайолет.
– Лорд Дройтвич! – вскричал банкир.
– Отец взволнован, – пояснила дочь. – Последние новости…
– Новости? – затрепетал сэр Герберт.
– Она сказала вам? – спросил Тони.
– Конечно, – отвечал Уоддингтон.
– Зачем?! – возмутился Фредди. – При чем тут вы?
– Э?
Леди Лидия заметила непорядок.
– Постой, Фредди.
– Да, – настаивал Тони, – при чем тут мистер Уоддингтон?
– Хорошенькое дело! – вскричал банкир. – Ну, знаете ли!
– Простите, – сказал Тони, – я невежливо выразился. Однако поневоле удивишься. Когда человек может потерять титул и все деньги…
– О чем вы говорите? – не понял будущий тесть.
– Разве она вам не сказала?
– Она?
– Мистер Уоддингтон имеет в виду помолвку, – объяснила леди Лидия. – Твою, между прочим.
– Мою? О, Господи! Забыл.
– Как смешно! – сказал Фредди и верности ради засмеялся. – Что называется, недоразумение. Один имеет в виду одно, другой – другое.
– Что вы сказали про титул?
– Да так, ничего, – сказал сэр Герберт. – Шутка.
– Чистой воды юмор, – поддержал его Фредди.
Мистер Уоддингтон не нажил бы столько денег, если бы не имел прозорливости. Он гордился тем, что видит насквозь кирпичную стену. Что-то тут не сходилось, и он решил разобраться.
– Нет, – возразил он, – это не шутка. Вы посмотрите на себя! Какие вы нервные, какие серьезные! Тут что-то не так. Раз моя дочь вручила вам, Дройтвич, свое счастье, я имею полное право…
– Да-а, – томно протянула Вайолет. – Я редко соглашаюсь с папой, но сейчас…
Тони повернулся к ним. Его терпение иссякло. Примерно так чувствовал себя Самсон перед тем, как обрушить храм.
– Хорошо, – сказал он, – надо так надо. По-видимому, Уоддингтон, я – не граф.
– То есть как?
– Вот так. Подменили в раннем детстве.
Вайолет приподняла изящные брови. Косметичка что могла, то выщипала, но оставалось достаточно, чтобы их приподнять.
– Подменили? Что вы имеете в виду?
– Ну, это как в «Детских балладах» [3], – пояснил Тони, и Уоддингтон побелел. – Не читали? Были два мальчика, свой и чужой. Я – чужой.
– Чужой?
– Да. Что тут непонятного? Сейчас мы побеседуем с настоящим графом. Надеюсь, все обойдется.
– Мы попытаемся, – сказала тетя Лидия, – его убедить, чтобы он отказался от своих прав.
– У него они есть? – спросил банкир.
– О да! – ответил Тони.
– Папа хочет сказать, – объяснила Вайолет, – что бывают разные случаи. Возьмем дело Тичберна. На перекрестном допросе он сдался. Этот ваш субъект – не мошенник?
– О нет!
Уоддингтон сунул пальцы в прорези жилета.
– Вот как? – воинственно спросил он. – А что, если он не откажется? Э? Что тогда? Мне интересно узнать, что с вами будет.