На улице нашей любви - стр. 17

– Скажите, Джоселин… почему в ваших устах любая фраза приобретает похабный подтекст?

Челюсть у меня снова отвисла, на этот раз от ярости. Он повернулся и был таков… оставив последнее слово за собой.

Я его ненавидела.

Самым отчаянным образом.

Жаль, что мое тело не разделяло этого чувства.

«Клуб 39» мало походил на клуб. Скорее, это был обычный бар с небольшим квадратным танцполом и нишей в глубине. Располагался он в полуподвальном этаже на Джордж-стрит. Все здесь было низким: и потолки, и круглые диваны, и четырехугольные банкетки, служившие сиденьями. Для того чтобы оказаться у барной стойки, надо было спуститься на три ступеньки, что порой служило серьезным препятствием для подвыпивших посетителей. По-моему, архитектор, позволивший себе этот маленький каприз, сам изрядно набрался. Или накурился какой-нибудь дури.

По четвергам бар обычно до отказа забит студентами. Но сейчас в Шотландии лето, следовательно, в университете каникулы, и потому вечер выдался безлюдным. Желающих танцевать не оказалось, и музыка звучала едва слышно.

Я подала заказанную выпивку парню, стоявшему у стойки, и он вручил мне десятифунтовую банкноту.

– Сдачи не надо, – сказал он и игриво подмигнул.

Подмигивание я проигнорировала, а чаевые опустила в специальную керамическую банку. После закрытия бара мы делим их на всех. Правда, мы с Джо постоянно против этого восстаем – ведь большую часть чаевых получаем именно мы. Щедрость клиентов стимулирует наша униформа – белая футболка с низким вырезом и узкие джинсы. На правой груди черным готическим шрифтом выведено «Клуб 39». Просто и эффектно. Особенно если футболке есть что обтянуть. В моем случае это именно так.

У Крега был перерыв, и немногочисленных посетителей обслуживали мы с Джо. За пару минут расправившись с небольшой очередью, я бросила взгляд в сторону Джо – проверить, не нужна ли ей помощь.

Выяснилось, что очень даже нужна.

Причем помочь требовалось вовсе не в смешивании коктейлей.

Какой-то тип, которого Джо только что обслужила, схватил ее за руку и притянул к себе через стойку. Я нахмурилась, но вмешиваться не спешила, ожидая реакции Джо. На ее бледных щеках вспыхнули красные пятна, она отчаянно пыталась вырвать руку. Двое друзей наглеца стояли рядом и оглушительно гоготали. Ничего не скажешь, очень смешно.

– Пожалуйста, отпустите меня, – жалобно лепетала Джо.

Крега рядом не было, Джо угрожал перелом запястья, так что у меня оставался только один выход – разрулить конфликт самостоятельно. Я нажала кнопку вызова охраны и направилась к бедняге Джо.

– Киска, один только поцелуй, – бормотал парень. – У меня сегодня день рождения.

Я, не тратя времени даром, впилась в его волосатую ручищу ногтями.

– Отпусти ее, козел, иначе спущу с твоей клешни шкуру и повешу тебе на яйца.

Он взвыл от боли и отскочил, выпустив Джо.

– Ах ты, сука американская, – простонал он, разглядывая руку, покрытую кровоточащими отметинами. – Тебе это так не сойдет. Я сообщу начальству, как ты обслуживаешь клиентов.

И вот так всегда – как только скандал, так люди вспоминают о моем американском происхождении. Спрашивается почему? Создается впечатление, что они воображают себя героями каких-то чернушных фильмов восьмидесятых годов – тех, где действовали исключительно отморозки. Я презрительно фыркнула, показывая, что плевала и на его оскорбления, и на его угрозы.