На углу Пскопской и Йеллопуху - стр. 44

«Зато я – нет», - мысленно застонал Макар. Он ожидал, что у новенькой хорошая фигура - ее мыслеграмма достаточно четко показала и открытые плечи, и гладкую спину, но все, что находилось ниже, открылось только сейчас, и напомнило Макару, что он молод и полон сил. Крошка Пиу, заметив его загоревшийся взгляд, бросила в него своей панамой и отвернулась. Кончики ее ушей ярко горели. Макару пришлось спрятаться за Бугера, который встретил его раскатом падающих камней, сильно смахивающим на смех.

- Мы еще поговорим о твоей жене, - пообещал ему Макар, понимая, что и Бугер его видит. Смех прекратился.

Студент упал на песок и привалился спиной к нагретому на солнце Бугеру. Закрыв глаза, он лениво прислушивался к разговору, гадая, узнает ли среди всех голос Нади.

- Как же! Жди! Придет он за тобой! – Окси с кем-то переругивалась. – После того, что ты отколола…

Ее язвительный голос узнать было довольно легко, как, впрочем, и писклявый - Крошки Пиу.

- Ничего я не отколола, - ответила Окси обладательница звонкого голоса.  – Слишком много прыти у Захара, вот и пришлось осадить. Пусть свои лапы при себе держит, пока альфой не станет.

- Ганна, а если он не станет вожаком стаи? Неужели только из-за этого с любимым расстанешься? Ты же не Окси, – вступила в разговор Пиу. Ее сандалики полетели туда же, где уже лежала панамка. Следом приземлился фартук, из кармашка которого выкатилась чернильница-непроливайка.

«Интересно, где Крошка на этот раз свой фолиант бросила? Ей столько веков, а ведет себя беспечно, как трехлетний ребенок».

Макар выглянул из-за Бугера. Пиу в майке и трусиках робкими шагами шла по мелководью. Вода была холодной, и кожа девочки покрылась мелкими пупырышками. Прижатые к тщедушному телу локти, тонкая шейка, цыплячьи ножки делали ее особенно ранимой, беззащитной. Рядом с Дюймовочкой Окси, уткнувшая руки в крутые бока, казалась великаншей. Ярко-розовый купальник почти не прикрывал пышное тело блондинки. Макар опять спрятался за камень.

- Ой, девочки, да я так, сболтнула для острастки. Помурыжу парня еще пару недель и соглашусь замуж выйти.

- Ага, сильно он мурыжится. Что-то я не видела твоего суженого-ряженого в два последних соприкосновения с Вервульфией. Не пришел мальчик мячик погонять…

- Окси, откуда в тебе столько злости? – кто-то вступился за Ганну.

- А чего она лицемерит? Гордую из себя строит - люблю, но до тела не допущу. Будь он альфой, Ганка сразу бы своему псу на шею кинулась.

- Окси, следи за словами! - строгий голос Галатеи звучал совсем рядом. Видимо, она сидела с другой стороны Бугера. - Еще раз назовешь вервульфов псами, и они тебя покусают.

- Если они не покусают, то я – наверняка. Я еще не забыла, как ты моему Захару глазки строила.

- Ой, да нужен мне твой пес! Будь он принцем, я бы еще подумала, а так… Только блох ловить.

- Оксана! Ты меня знаешь, - Галатея говорила тихо, но от звучащих в голосе зловещих нот по спине пошел озноб. – Забыла, как с зашитым ртом сутки ходила?

- Вот вы все такие. Ведьмы. Чуть что сразу рот зашивать. Вон к Ганке магию молчания примените, ей рот все равно не нужен. Захара след простыл, а больше никто к ней целоваться не полезет.

- Окси!

- Все, молчу. Эх, расступись народ! Королева купаться изволит!

Скалы эхом отражали громкое «ух» и «ах» плещущейся Окси.