На углу Пскопской и Йеллопуху - стр. 37
При упоминании родителей Мурила всхлипнула, но быстро взяла себя в руки.
- Каждый из рожденных уродливым, а нас в Кимбу называют эна, - уточнила Мурила, - мечтает, чтобы туман оценил его правильно. Войдя в белое молоко тумана, эна должен раскрыть ему душу, показать, что в ней нет озлобленности против остального мира, которому посчастливилось быть прекрасным. Появление в семье ребенка-эна – это испытание, посланное родителям, и они должны приложить максимум усилий, чтобы через свое дитя привнести в мир добро, любовь, искренность. Мудрый туман оценит красоту души эна и обязательно наградит прекрасным телом. Я видела, как девушки и парни в праздничном одеянии выходили из тумана. Они были счастливы. Но были и такие, что терялись в тумане, и их родители больше никогда не увидели своих чад. Говорили, что эна, не сумевшие доказать свою чистоту и искренность, оставались чудовищами на всю жизнь. Я шла в туман, веря, что мои родители - самые лучшие и добрые на свете, воспитали меня правильно. Я их бесконечно любила и даже представить не могла, что туман не вознаградит нас за перенесенные испытания.
Мурила замолчала. Макар понял, что она просто не может говорить.
- Я не могу поверить, что туман не посчитал твою душу красивой, - Петра подняла глаза. Она плакала. Тяжелая слеза скользнула по щеке, оставив влажную дорожку. Петра быстро стерла ее кончиками пальцев. – Я еще никогда не встречала более доброго, более честного, более миролюбивого человека, чем ты.
- А туман так и не узнал, какая я. Я запнулась о подол своего красивого платья и упала в десятке шагов от дома. Жители Кимбу не выходят на улицу во время тумана - нельзя мешать эна. Поэтому никто не заметил, что я лежу без сознания, сильно ударившись головой. Когда я пришла в себя, то с трудом поднялась – все вокруг кружилось. Кровь из раны намочила джаб, а платье под ним прилипло к телу. Я не знала, как много крови потеряла, пока не разделась. Но это было позже. Гораздо позже.
Поднявшийся ветер уносил туман клочьями. Собрав последние силы, я побежала за ним, надеясь, что хоть где-то он задержался, но все было напрасно. Мне казалось, что я бегу, а на самом деле меня мотало из стороны в сторону, я падала и опять поднималась. Люди, вышедшие на улицу, качали головами. На лице некоторых появилось брезгливое выражение – вот та эна, которая не смогла доказать туману, что душа ее прекрасна. И я бежала уже не за туманом, а от этих осуждающих взглядов. Бедные мои родители… Я даже представить не могу, что произошло, когда они нашли мою сумку с туфлями.
И опять Мурила замолчала.
Надя незаметно выдохнула. Она сдерживала дыхание во время эмоционального рассказа Мурилы. Никто из девушек так не решился произнести слова утешения, лишь теснее сомкнули плечи. Но Мурила вдруг распрямилась и громко, словно находилась перед незримыми судьями, произнесла:
- И вот тогда я поклялась, что обязательно еще раз окунусь в белый туман. Он должен узнать, какая я. Пусть мои родители уже никогда не увидят меня, но туман донесет до них, что я стала счастливой.
- Как несправедлив ваш мир, - Надежда положила ладонь на птичью руку Мурилы.
- Нет, отчего же? - Взгляд Мурилы потеплел. - Эна даются как испытание. Старшие должны стать примером, и тогда однажды, когда на Кимбу спустится туман, родители и их дети будут вознаграждены.