На трудных дорогах войны. От Кавказа До Балкан - стр. 14

Без четверти двенадцать подошли к походным кухням, у которых хлопотали и стряпали два матроса-кока и одна женщина. Я-то думал, что она на подхвате подсобницей. Однако я ошибся. Ко мне подошла именно она и отрапортовала по-военному: на первое – флотский борщ, на второе – макароны по-флотски (с молотым мясом), на третье – компот. И представилась старшим коком.

Отличнейший обед – такова была оценка: моя, Короткова и Каневского, – когда мы опустошили тарелки. Хотя это искусство коков и особенно старшего, всё-таки главным виновником этого приятного события был начпрод Натаров. Ночь не спал – подвозил продукты, топливо, посуду; утром принял кухни; полдня простоял у кухонь как специалист, консультировал коков; а потом, сняв пробу с врачом, доложил нам: обед готов. Конечно, в питании были сбои, но вопрос о законной для воина, сражающегося на море, продуваемом свирепыми морозными ветрами, да ещё и в мокрядье, горячей пище был снят с повестки дня волевыми и быстрыми решениями и делами небольшой группы начальников и рядовых. А решить всё надлежало ещё в начале ноября. Да, день человека начинается с еды, а в наших условиях – круглосуточных боевых действий – сутки должны начинаться с ночного ужина, и мы обеспечили четырёхкратное питание бойцов и чаепитие. И люди повеселели, сноровистей заработали. Я, политотдел и тыл переправы, и прежде всего Дворяненко, Коротков и Натаров, отдавали себе отчёт, что, наряду с политическим кредо, хорошо поставленное питание укрепляет моральный дух личного состава.

Люди не только прочувствовали на себе крепкую власть нового начальника, но и почувствовали заботу строевых командиров, политических и тыловых работников. И тогда командованию переправы незазорным стало выдвинуть девиз: у нас приказы начальников выполняются точно, бегом и с радостью. Чтобы в ближайшие недели дать армии всё требуемое ею.

Какая бы ни была забота начальника, а всё-таки в питании к бойцам ближе стояла наш старший кок на Дамбе. Кто же она такая? Молоденькая, миловидная, не у домашнего очага, а здесь, в таком пекле морского фронта, где запросто убивало – и в подчинении два матроса-кока, главная кормилица основной нашей боевой силы. К моему стыду, я запомнил только имя: Маша. А сейчас разыскиваю её и людей, знавших её. И был бы рад любой весточке о ней.

Патриотические чувства, военные и человеческие горести привели Машу в ряды воинов, сражавшихся с гитлеровцами. Так она оказалась на Керченской переправе. Кормила и обстирывала небольшое число людей. А сейчас ей поручили большое дело: кормить сотни воинов круглосуточно, так как питались по скользящему расписанию, по мере подхода судов – ещё более ответственное занятие.

Ещё утром, перед поездкой на Дамбу просматривая боевую документацию, я познакомился с приказом командарма Петрова, устанавливающим судам нормативы перевозок и премирование за сверхплановые рейсы: самоходным понтонам норма – 5 рейсов, за сверхплановый рейс – 1000 рублей, баржам – 3 рейса, за сверхплановый рейс – 800 рублей, тендерам – 7 рейсов, за сверхплановый рейс – 500 рублей. Вот насколько остро стоял вопрос с перевозками и связанной с ними боеспособностью армии, что Военсовет ОПАРМ пошёл на такие расходы. Я спросил у Каневского и представителя армии: часто ли приходится выплачивать премии. Редкий день, – был ответ. Я остался до вечера на Дамбе и решил сам включиться в организацию перевозок. Тендера и баржи не выполнили норму, понтоны – выполнили. Но к исходу суток перевезено 800 тонн; это больше, чем неделю назад, на 200 тонн, но далеко от нормы, которую недавно установил командарм: перевозить ежесуточно 1200 тонн грузов, не считая войск.