На тёмной стороне Земли - стр. 3
Отец огорошил меня неприятным известием ещё вчера.
– Кстати, штандартенфюрер, у меня для тебя есть одно наиприятнейшее известие. Ты будешь присутствовать при официальном запуске коллайдера в числе представителей технических служб. Гордись, партайгеноссе, это важный исторический момент. Там будут первые лица государства, учёные, журналисты и красочные фотографии. Кстати, форма твоей одежды – парадная.
Я как раз вяло пережёвывал ужин и слушал вполуха.
– Ты слышишь меня? Это значит, что твоя обычная одежда типичного парижского клошара, как говорят в вашей молодёжной среде, совершенно не катит.
– По такому торжественному случаю я надену новую белую футболку, – едва не поперхнувшись от неожиданности, невнятно поклялся я с набитым ртом.
– Ты можешь надеть даже двое новых малиновых штанов сразу, но только в другой раз. По-моему я совершенно ясно выразился – форма парадная. Это означает, что у тебя должен быть цивильный вид.
– А что это такое? – осторожно поинтересовался я.
– Максим, завтра ты наденешь строгий костюм! – сурово взглянув, отчеканил отец.
Ну всё, это конец. Когда он называет меня Штирлицем или штандартенфюрером, слабая надежда на перемену решения ещё остаётся, но когда называет моё настоящее имя – пиши пропало. Я судорожно сглотнул и с мольбой посмотрел на маму, которая с улыбкой слушала разговор и не вмешивалась. Увидев мой взгляд, лишь сделала неопределённое движение бровями. Вот и ищи у неё поддержки после этого!
Ночью я и так плохо спал, а перед выходом из дома уже у самых дверей отец окончательно испортил настроение, пристроив в нагрудный карман моего костюма элегантный белый платочек.
– Учись студент, – назидательно сказал он.
– Кстати, о студентах. Ты уже определился с выбором?
– Думаю, что сейчас не самое время для обсуждения этой темы. Мы реально можем опоздать, – уклончиво пробормотал я, теребя рукой галстук.
Отец снова напомнил о продолжении моей учёбы. Хочет, чтобы я пошёл по его стопам и стал физиком. Лично я подумываю только о программировании. В итоге назревает классический конфликт отцов и детей.
Он печально вздохнул, протягивая брелок от машины:
– Ладно, советский разведчик, опять вывернулся. Давай спускайся вниз и жди меня.
Заметно повеселев от того, что снова так удачно удалось отвертеться от судьбоносного разговора, позвякивая брелком с ключами, я спустился к машине.
Ранним утром на улице было промозгло и туманно. Европейская мягкая осень уже полностью вступила в свои права. Зябко поёжившись, я открыл дверцу авто и юркнул в салон. Отец не заставил себя долго ждать и по-хозяйски уселся за руль. Некоторое время сосредоточенно помолчав, обратился ко мне:
–Ну что, партайгеноссе. Готов ли ты снова к труду и обороне?
Я уныло посмотрел на свой франтоватый прикид и мрачно кивнул. Отец улыбнулся моему подавленному виду и включил зажигание:
– Вижу, что всегда готов. Тогда поехали. К шефу, – чисто с Папановскими интонациями добавил он.
На работу мы прибыли вовремя, даже немного раньше. С парковкой сразу возникли некоторые проблемы, потому что вокруг было не протолкнуться от машин журналистов с пузатыми спутниковыми тарелками. Удачно пройдя фейс-контроль, мы разбрелись по кабинетам. Старт был назначен на десять.
Когда я робко проник в рабочий кабинет, меня встретила полная тишина. Едва взглянув, Колька так застыл с открытым ртом, выставив на всеобщий обзор традиционный полупережёванный утренний гамбургер. Наконец справился с изумлением и, кое-как протолкнув завтрак внутрь поспешным глотком кофе, хрипло произнёс: