На срок жизни - стр. 5
– Тогда и мы снимемся…
Присутствие прокурорского «ока» доставляло лишь одно беспокойство. На кой ему сдалось надзирать!
– Пойдут, – буркнул сонно охотовед. – Нет здесь другого пути…
И вновь тишина. Задача группы – быстро выйти к лощине при получении сигнала по рации.
Ночь тянулась бесконечно долго. Лушников то дремал, то ходил к посту, всматриваясь в окрестности. Возвращался и снова дремал в один глаз, пока под утро не уснул тяжелым сном: спал в обнимку с медведицей. Та умудрилась лизнуть его мокрым языком и сжала в порывах ласки. Стиснула так, что кости в плечах окончательно занемели.
Майор велел себе проснуться. И вроде бы уже проснулся, однако это был тот же сон. Чудно майору. Надо всего лишь подняться, но нет сил, чтобы справиться с самим собой. Словно думаешь вынырнуть из толщи воды и не можешь. Душа немеет, бьется в железных тисках и ничего не может поделать.
И все-таки он проснулся, сбросив с себя гнетущее наваждение, размял затекшее плечо. Тишина. Сумрак. Дизельная печь по-прежнему работает. Топливо убавлено, но в салоне тепло.
Вынув из бокового кармана рацию, майор нажал кнопку вызова.
– Как оно?
– Без изменений.
– До связи…
Проговорил и снова задремал, потом вздрогнул, потому что пискнула рация.
– Семеро в тайгу направляются. У них стволы. Что будем делать?
– Замри… Нам нечего им предъявить.
– Вас понял. Пропустить. – И вдруг снова голос: – У них собака… Лезет ко мне.
– Покажи ей кинжал. Если лайка – должна понять. За других не ручаюсь.
Лушников взял автомат. Чавкнув затвором, дослал патрон в патронник. Помощник прокурора проснулся.
– С добрым утром, господа…
– Ага… С добрым… – ответил сквозь зубы майор.
Охотовед вытащил из кобуры табельный пистолет. Егерь обнял нарезной карабин.
– Мимо прошли, – остановил их Лушников. – В лес двигают…
Где-то далеко лаяла с надрывом собака. Ей вторила басом вторая. Надо ждать. Всё равно туда не успеть – только шум зря поднимется.
– Как обстановка? – снова спросил он по рации.
– Прошли…
Вскоре на посту произошла смена. Оба оперативника поднялись в машину, шмыгая носами.
– Скачет передо мной, зубами щелкает. Показал кинжал – убежала.
– Вот и ладненько, – сказал Лушников. – На обратном пути надо брать…
– Ночью могут проскочить, в потемках… – усомнился помощник прокурора.
– Не так скажите, – оживился егерь. – В копчике у браконьера засвербит – он и днем побежит.
День прошел в напрасных ожиданиях. Снова пили чай. Ходили на пост, вполголоса разговаривали, спали. Выпавший ночью снег, потихоньку растаял.
Под вечер майор Лушников, прихватив снайперскую винтовку и мегафон, решил осмотреть район. Вышел из машины и двинулся вглубь тайги. Подобрался к лощине, но опускаться не стал. Внизу, рядом с тропой, пузырился ручей. За ручьем поднимался на той стороне кедровник.
Шагая вдоль склона, Лушников в одном месте спугнул зайца. Тот кинулся косогором и скрылся из виду. Сорока в отдалении зашлась криком. Должно быть, заметила беглеца и решила поиздеваться вдогонку. Либо это мог быть человек.
Лушников затаился, припав к дереву и глядя вниз, но так никого и не дождался. Потом обошел густой подлесок, делая крюк и удаляясь от косогора, и снова вышел к лощине, оказавшись в тылу у поста наблюдения. Оперативники сидели в небольшом углублении, под пихтой. Среди зарослей виднелись их спины. Подчиненные его не заметили. Вероятно, увлеклись разговором. Лушников наступил на валежину, хрустнул сучком, пугая молодых лейтенантов. Те обернулись. На лицах страх.