На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927 - стр. 70
В Азии русская армия добилась больших успехов. На Черном море пали крепости Анапа и Поти; Паскевич, только что закончивший войну с Персией, овладел Карсом, Ахалцихом и Ардаганом; Ахалкалаки и Баязет также сдались под натиском русских войск. Тем не менее после целого года боев вторая кампания стала неизбежна. Царь, уязвленный упорным сопротивлением турок, поручил командование в Европе генералу Дибичу. Победа русских войск при Кулевче и капитуляция в июне 1829 года Силистрии изменили ход войны. Армия Дибича совершила подвиг, который турки считали невозможным, – она пересекла Балканы, и этот поход с захватом Бургаса и с разгромом турок при Сливене был осуществлен практически без сопротивления со стороны врага и с незначительными потерями[39].
Захват Бургаса и других портов на Черном море позволил русскому флоту снабжать войска всем необходимым. После боев при Айтосе и при Сливене Дибич 20 августа вошел в Адрианополь, «подобно тому как новый командир гарнизона входит, по словам Мольтке, в дружественный город» (деморализованный гарнизон сдался без боя).
Эта старая столица Турецкой империи (с 1365 по 1453 г.), без всякого сопротивления, сдалась на милость армии, в которой насчитывалось от силы 20 тысяч человек. Талант русского генерала и деморализованность турок позволили свершиться этому чуду. Тем временем Паскевич в Азии овладел Эрзерумом и шел на Трапезунд.
Мустафа-паша из албанского Скутари подошел к Софии с армией из 40 тысяч арнаутов, желая спасти империю, которую до этого он позволил русским ослабить; Шумла, «неприступная крепость» Видин, а также Рущук все еще удерживались турками.
Но русским пришлось столкнуться с более грозным, чем турки и албанцы, врагом – чумой и другими болезнями, которые всегда сопровождают поход вражеской армии по территории, которая славится своими быстрыми и резкими перепадами температур. В этих обстоятельствах царь поспешил заключить мир, которого турецкие государственные мужи, не представлявшие себе истинного размера русской армии и условий, в которых ей приходилось воевать, – они полагали, что у Дибича 60 тысяч человек (на самом деле оставалось 7 тысяч), к тому же не знавшие о подходе Мустафа-паши, желали не меньше самого царя. Больше всего они боялись, что в Стамбуле вспыхнет бунт, от которого полетят их головы, а барон фон Мюффлинг, прусский посланник в Турции, использовал свое огромное влияние на турок во благо России.
Дибич, со своей стороны, великолепно исполнил роль генерала-победителя. Когда турецкие послы, явившиеся в Адрианополь для обсуждения условий мира, поняли, в каком положении находится русская армия, и пригрозили прекратить переговоры, авангард Дибича дошел до города Цорлу, от которого было рукой подать до Стамбула, другие русские авангарды заняли Энез на берегу Эгейского моря, русские десанты взяли Созопол, Иниду и Мидию на Черном море. Одновременно русский флот крейсировал у входа в Босфор и угрожал Дарданеллам, а за ним вполне могли последовать британские корабли. По-видимому, именно эти события и предвосхитили Крымскую войну 1853–1856 годов.
К прусскому послу присоединился британский; он стал убеждать султана заключить мир; наконец, Махмуд II со слезами на глазах согласился подписать столь невыгодный для него Адрианопольский договор.