На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927 - стр. 63

Северные границы нового королевства благодаря усилиям Пальмерстона и энергии Стратфорда Каннинга[32] были отодвинуты к заливам Воло (Пагаситикос) и Арта (Амвракикос). В состав Греции вошла и территория Ламии; правда, турки потребовали, чтобы греки уплатили за нее 462 480 фунтов из предоставленного им денежного займа. Султан принял условия мира и признал Оттона I королем Греции. Теперь ее территория стала обширнее, чем во времена короля Леопольда, однако в состав Греции не вошли острова Самос и Крит. Самос, которым управлял Колеттис, провозгласил себя независимым, но в 1832 году превратился в автономное христианское княжество, обязанное платить дань и лишенное права иметь свою армию. Крит же в 1830 году вошел в состав Египетского пашалыка Мухаммеда Али в качестве награды за верную службу султану. Впрочем, Крит получил право на свой флаг и свободное плавание, а сбор налогов был поручен епископам и правителям острова.

Со стратегической точки зрения новая граница, за одним лишь исключением, была проложена гораздо лучше, чем прежняя; Греция получила знаменитый горный проход Макринорос и все восточное и южное побережье залива Амвракикос, за исключением форта Пунта и полоски земли позади него в Акциуме. Таким образом, Турция оставила за собой два ключевых пункта залива: Превезу и Пунту. Первая входила в ее состав до 1912 года, а второй она лишилась в 1881 году.

Когда до сторонников конституции, собравшихся в Перахоре, дошли известия об избрании Оттона, они решили без промедления нанести удар по сторонникам Каподистрии, чтобы получить свою долю постов и почестей после приезда короля. По той же самой причине депутаты, которые поддерживали Августиноса, провозгласили его регентом до приезда нового короля, вероятно надеясь, что он останется таковым и после этого. Напрасно великолепный Тьерш по заданию резидентов великих держав пытался помешать продвижению конституционалистов в Морею. Бесхитростный профессор попал под обаяние дипломатии Колеттиса и убедил себя, что справедливость – на его стороне. Он дошел даже до того, что, по своей собственной инициативе, отправил французскому командующему, на которого так надеялся Августинос, письмо, где просил его позволить им пересечь перешеек.

Кавалерия сторонников Каподистрии, перегородившая опасный коринфский перешеек, свидетель многочисленных сражений, была рассеяна после первой же атаки, а французы, сочувствовавшие Колеттису и разбившие совсем недавно сторонников Каподистрии в Мессении, не проявили никакого желания стрелять в конституционалистов. 8 апреля Колеттис и его сторонники заняли Пронойю, пригород Нафплиона, и сражение казалось неизбежным. К счастью, в это же время из Лондона прибыла депеша, в которой было указано, что необходимо создать «временное правительство, которое должно будет удержать страну от анархии».

Вооружившись этим документом, послы великих держав явились к Августиносу и сообщили ему, что он должен подать в отставку. Августинос не смог им отказать, но послы сами испортили все дело, велев ему предложить сенату создать это временное правительство. Сенат ответил тем, что назначил Административный комитет из пяти человек, в который, разумеется, вошел и Колеттис, но оказался здесь в меньшинстве.

Лидер румелиотов, вспыхнув от радости, естественно, отказался признать этот комитет, но его заставили войти в город и начать переговоры о компромиссе. Он вошел в Нафплион как триумфатор; радость народа была так велика, что Августинос, увидев, как принимали его врага, бежал вместе со своими родственниками, которые уцелели после гибели его брата. С ним и Мастоксиди, историк с острова Корфу (Керкира), перебрался на русский корабль, который доставил их на Корфу. Здесь он и Виаро присоединились к противникам британского протектората. После долгих переговоров был достигнут компромисс, согласно которому число членов комитета увеличивалось до семи, причем только двое из них были горячими сторонниками Каподистрии, а все семь министров, подчиненные этому комитету, выступали за конституцию.