На пути к Цусиме - стр. 21

«Амур» стал в глубине гавани, а «Решительный» и «Стерегущий» – в северных и южных воротах охранными судами.

Стоянка была отвратительная. Приливо-отливное течение, направлявшееся либо в ворота, либо из ворот гавани, упорно держало миноносец поперек крупной зыби, шедшей с юга. Мотало до такой степени, что, несмотря на всю привычку, на все практикой приобретенное искусство «заклиниваться» в койке, – спать было невозможно. Пожалуй, что охранная служба от этого только выигрывала, но зато мы – жестоко терпели.

Печальный опыт «Боярина», видимо, не прошел даром. Минирование Талиенванского залива решено было закончить по строго определенному плану, и с утра следующего дня портовые паровые баркасы занялись подготовительной работой – постановкой вех, места которых точно обозначались на карте и между которыми должны были расположиться линии заграждения.

5 февраля произошел инцидент, сам по себе незначительный, но причинивший мне немалое огорчение.

Я стоял борт о борт с «Амуром» и принимал уголь. Погрузка еще не была закончена, когда меня потребовали к адмиралу.

– Можете ли вы немедленно дать ход?

– Так точно!

– Рабочие баркасы почему-то возвращаются. Им было приказано возвращаться, если увидят что-нибудь подозрительное… Ступайте, узнайте, посмотрите. Если ничего нет – прикажите им продолжать работу.

– Есть!

Через несколько секунд «Решительный» уже мчался из гавани навстречу медленно двигавшемуся рабочему отряду. Поравнялись. Застопорили машины.

– В чем дело?

– В море как будто японский миноносец!

– Сколько?

– Один!

– Большой?

– Не разобрать! Далеко!

Всего вероятнее – какое-нибудь недоразумение: либо свой, либо – померещилось. Погода ясная – ни тумана, ни снега. Что же делать тут, при подобных условиях, среди бела дня одинокому миноносцу? А если забрел, то – ему же хуже! Я ни минуты не колебался.

– Возвращайтесь на работу! Я его прогоню!

Пока неуклюжие баркасы с гребными шлюпками на буксире разворачивались своим черепашьим ходом, «Решительный», лихо рассекая невысокую, но крутую встречную волну, весь в пене и брызгах, мчался к проливу между островами Сан-шан-тау.

Опять – боевая тревога; опять – с возбужденными, радостными лицами разбежались по своим местам офицеры и команда…

Выскочили в море. Горизонт совершенно чист. Видимость миль на 10. Кругом – ничего, кроме одной китайской шампунки, четырехугольный парус которой, стоявший вкось, действительно можно было издали принять за трубу…

– Не везет нам, ваше высокоблагородие! Второй раз! – не удержался от фамильярного замечания старший рулевой.

– А может быть, и есть, за угол спрятался?… – нерешительно, словно про себя, промолвил мичман, стоявший на ручках машинного телеграфа.

Сам я не верил в подобную возможность, но эти два замечания показались мне голосом народа, т. е. всего экипажа, и я подумал, что было бы крупной ошибкой не поддержать этого настроения бодрого, молодого задора, этого порыва переведаться с врагом…

– Ну что ж? Поищем. Может, и подвезет! От нас не спрячешься! Самый полный ход! Смотри в оба, молодцы!

Загремели звонки машинного телеграфа… Пробежали к одному мысу, к другому, заглянули – никого. Никакого признака неприятеля.

– На чистоту-то не смеют! – Что говорить! – Третий день мотаемся – хоть бы кто! – слышались самоуверенные голоса среди команды…