На пределе - стр. 16

Чуть крепче обнял Таню и закрыл глаза, погружая нетрезвый мир во тьму.

3. 3

Три дня спустя

Бескровные губы и стеклянный взгляд, направленный прямо на меня. Достаточно молодая девушка лежала посреди зала собственного дома. Следов насильственной смерти нет, но я точно знаю, что она умерла от укола в шею шприца с неизвестным веществом. Судмедэксперт уже заканчивал осмотр тела на предмет других следов, но пока ничего не обнаружил.

Я же осматривала обстановку на наличие улик. Первым делом, когда вошли в глаза бросились две чашки с допитым из них кофе и пакетированным зелёным чаем. То есть либо до смерти, либо на её момент в квартире находился гость, с которым она беседовала. Наиболее вероятно, что именно он убийца, поскольку отсутствие отпечатков пальцев на чашке с чаем говорило о том, что следы заметали. Очень бы, конечно, хотелось, чтобы убийца где-то просчитался, но это маловероятно.

Натянув резиновые перчатки, я подобралась к серванту, где хранились какие-то папки с документами. Там оказался полный набор, включая свежую копию трудовой книжки. Просмотрела все записи и поняла, что Селезнёва Антонина Григорьевна работает начальником отдела кадров в торгово-развлекательном комплексе. Информация, полученная от соседей, подтвердилась. Жаль только никто не видел, кто именно приходил к убитой в гости.

– Лиз, тебя там Прокопенко просит.

Я обернулась и посмотрела на сержанта Давлатова, отводящего глаза от тела. Он новенький в ОВД. Мне крайне редко приходилось работать в этой команде, поскольку именно на этом участке редко случаются преступления, связанные именно с моим профилем.

– Сейчас.

Я сложила все документы обратно в папку и пошла к выходу. Женька ожидал меня с побитым видом уставшей собаки, что неделю таскалась по улицам в поисках еды.

– По делу? Если нет, то я сейчас занята, Прокопенко.

Друг вытащил из портфеля синюю папку с бумагами и протянул мне.

– Тут новая оперативная информация от Потапова. Ваклонский сказал, чтобы ты изучила внимательно и сделала выводы.

Я нахмурилась, не понимая, что происходит. Взяла папку и открыла. И прямо с первых строк погрузилась в какой-то ад. Сводки, доносы, протоколы допросов за последние два дня, фото с камер видеонаблюдения… И во всём этом кошмаре, убитая была главной фигуранткой, что означало, что концы опущены в воду.

– Когда? – поднимаю я глаза на Прокопенко, – уже понимая, что неизбежное случилось.

– Уже, Лиз. Торговый комплекс в центре на набережной. Семеро вооруженных и заминированные выходы. Всё ОВД на ушах. Сворачивайтесь здесь и поехали. Там Ваклонский рвёт и мечет. Связь недоступна – всё заглушили в радиусе трёхсот метров. Я в машине подожду.

Я судорожно выдохнула и кивнула, чувствуя, как горлу подступает паника. Обернулась и направилась обратно в зал, где лежало холодное тело. Цепким взглядом оглядела всё, подошла к серванту, снова перебрала папки, проверила ящики, шкафчики, осмотрела ковёр на наличие инородных предметов и очень удивилась, когда под столом нашла золотую запонку с красивым камушком в оправе.

В руки не взяла. Сначала должен отработать фотограф.

– Ребят, тут улика, – сказала и продолжила осмотр.

Всё тело дрожало. На данный момент я едва ли могла себя контролировать, потому что чувствовала свою вину. Из-за меня могут погибнуть люди. Нет, не то, чтобы я где-то накосячила. Я просто вовремя не сделала свою работу. Вчера была слишком занята поисками информации о деле погибших девушек, что были связаны с группой бывшего отсидка Лихачёва. Была задача собрать на него данные, а ведь я могла бы присутствовать на допросе, если бы знала о его проведении Потаповым. Сукин сын, мог бы и сообщить, так нет же! И чего только добивался, спрашивается?!