На перепутье миров - стр. 17
–Дочка, до … – Он задыхался, стонал и хрипел, всеми силами пытаясь вдохнуть побольше воздуха, – скорую, ско …
Алекс перепугалась, но почему-то продолжала стоять, не двигаясь.
–Спаси, дочь, – с надеждой шептал отец, – спа …, – а сам продолжал «каменеть» и медленно опускаться на пол.
Девушка сначала дернулась, чтобы подскочить к телефону, но потом вдруг вспомнила умирающую мать, вспомнила ту страшную ночь, когда та плакала и просила пощады. Но он не пощадил. И она умерла. И теперь он тоже корчился от жуткой боли на полу и хотел, чтобы ему спасли жизнь.
–А ведь она также просила у тебя помощи, – процедила дочь сквозь зубы, – а ты ведь ей не помог.
–Прости, девочка, прости, я ее лю …
–Любил, хочешь сказать? Любил и поэтому убил? – Алекс не могла подобрать слов от волнения, – кто же так любит? Зверская у тебя любовь! Ты никогда ее не любил! Никогда, слышишь?
–Ты и меня не любишь! Ты любишь только себя! – она уже орала и плакала в голос, а лицо ее заливали горькие слезы ненависти и боли, – так умри и ты! Умри! Умри! …
За слезами она не замечала, как отец, лежа на полу, делал последние порывистые вздохи, как агония скрутила в дугу и резко выпрямила обессилевшее тело в неестественную позу. Не слышала, как он едва слышно прошептал свои последние слова:
–Дочка, не стань такой, как я. Будь чище, будь честнее…
Алекс еще долго кричала ему упреки и рыдала, а потом в полной прострации упала рядом с неподвижным телом и лежала, не двигаясь, долго-долго. Она даже не заметила, сколько прошло времени. Когда силы, вернулись к ней, она поняла все то, что произошло недавно в этой комнате.
–Нет! Нет! – горько закричала она, – Нет! Нет! Нет! Вернись! Вернись, папочка! Я больше так не буду! Прости меня, прости! Очнись, очнись, родной! Вернись ко мне! Вернись!
Алекс пыталась трясти бездыханное тело, целовала его неподвижное лицо, гладила по волосам, но отец был недвижим, и застывший его взгляд, полный укора и горечи, был тяжел и страшен.
–Я убила тебя, – голос Алекс становился все тише и безнадежнее, – я убила тебя, я – убийца. И я всегда буду убивать. Зачем мне жить, если от меня нет никому счастья, если от меня нет пользы? А-а-а! Мамочка! Забери меня к себе! Забери меня, мама! А-а-а-а-а-а-а-!…
…На похоронах Алекс не была, потому что в невменяемом состоянии лежала в психиатрической клинике…
…Как не вовремя вспомнились Алекс эти забытые жуткие подробности, ведь обычно она отгоняла неприятные мысли от себя прочь. Не любила плохих воспоминаний и моментов.
И сейчас такой неприятный «момент», в лице изможденной лысой женщины, сидел напротив нее за столом и сверлил взглядом.
–Ты не здесь сидишь, – взгляд больной был непримиримо зол, – уйди отсюда, здесь сидит Люба.
–Ты меня не трогай, пожалуйста. Только не сейчас. Я не советую, – едва сдерживаясь от проклятий, прошипела Алекс.
–Уйди, – словно не слыша ее, громко продолжала «лысуха», – уйди с этого места, а то тебе Люба ка-ак даст! …
В одну секунду перевернутый стол вместе с тарелками, а потом и скамейка с грохотом полетели на больную. Остальные пациентки еле успели разбежаться в разные стороны. Из пробитой головы женщины тут же потекла кровь.
–А-я-яй! У-у-у! А-а-а! – нечеловеческий вопль потряс стены отделения.
–Нет, ты нас уже всех достала! – медсестра была вне себя от злости, – ты хоть один день можешь прожить спокойно?