На острие ножа - стр. 22
Тут перед глазами у меня нежданно-негаданно всплыло лицо Сеффи. Сеффи и мой брат Каллум. Как это было, когда они были вместе? Ну тут ничего сложного. Каллуму… она заморочила голову – и это мягко сказано. А она? Она стала его погибелью в красивой обертке из богатства и притворной дружбы. Я смотрел, как женщина-нуль с мужчиной-трефом свернули за угол, играя в любовь в мире, где никакой любви нет.
Пора и мне немного поиграть.
THE DAILY SHOUTER
26 мая, среда
Стр. 5
«Шершни» полны ненависти
Вчера было объявлено, что группа «Шершни» не будет выступать на Пикнике в Парке. Приглашение было отозвано, поскольку, как заявила представитель благотворительного фонда «Наследие», «с тех пор как стало известно, что на Пикнике выступят “Шершни”, нас завалили жалобами и протестами. Это весьма популярная рок-группа, состоящая из нулей, однако у многих вызывают недовольство тексты песен, которые обычно исполняет группа. Их хит “За знаменем” называют прямым призывом к насилию против полиции. Многие считают, что эта группа полна ненависти. Поэтому мы приняли непростое решение не включать их в программу праздника на этот год».
Когда эту новость сообщили Эйдану Дойлу из «Шершней», он, по словам очевидцев, заявил: «Этот их ****** благотворительный фонд может идти на ***. Если они нас боятся, сыграем для тех, кто не боится, *****!» Женщина, которая не пропускает ни одного Пикника в Парке, сказала нашему корреспонденту: «Я ни за что не поведу мужа и детей на концерт, где выступают “Шершни”. Эта так называемая рок-группа только и может, что сквернословить и подстрекать к беспорядкам. Не желаю, чтобы мои дети такое слушали. Вот еще!»
Глава 16 ✗ Сеффи
Милая Калли!
Угадай, кто навестил меня сегодня! Моя сестра Минерва. Я читала газету и даже не заметила, что она пришла, пока ее тень не упала на мою койку. Понимаешь, с тех пор как ты родилась, меня никто не навещал. Правда, я никого и не ждала. Никто мне не нужен. Но вот она – моя сестра, стоит надо мной, и лицо у нее серьезное, будто барельеф в церкви.
– Привет, Сеффи.
– Привет, Минерва.
Я отложила газету.
Прошло несколько секунд. Мы смотрели друг на друга.
– Как рука? – спросила я наконец.
Ну да, ты ведь не знаешь: твоей тете Минерве прострелили руку, когда я была тобой беременна на седьмом месяце. Надо ли объяснять, кто это сделал? Думаю, к тому времени, когда я буду готова отдать тебе этот дневник, а ты станешь такая взрослая, что поймешь, что в нем написано, ты будешь достаточно взрослая, чтобы все узнать, так что вот: в нее стрелял твой дядя Джуд. Джуд – брат твоего папы, и он ненавидит всю нашу семью, но меня – особенно. Сидеть в больнице и ждать новостей после того, как мою сестру ранили, было ужасно. Я не знала, чем все кончится, – вдруг она больше не сможет шевелить рукой, потеряет ее или вообще умрет. Воспоминание из тех, которые хочется подавить, загнать поглубже да еще сесть сверху, чтобы не показывались, будто на мягкую пухлую подушку. Но оно не желает прятаться, оно пружинит и спихивает тебя. Когда Минерва очнулась, я уговорила ее не сообщать о Джуде в полицию. Попросила сказать, что какой-то неизвестный в капюшоне, скрывающем лицо, ворвался в мою квартиру, а когда я отказалась отдавать ему деньги, выстрелил в Минерву и убежал. Минерва так не хотела. Она хотела, чтобы Джуд заплатил за то, что сделал. Я тоже.