На острие гнева - стр. 33
Бессона из-за хромоты угнали на лесопилку. Там ему не пришлось далеко ходить, и он мог приносить пользу. Андаира заставили строить каменное строение в дальнем конце двора. Вальдар очень не хотел возвращаться в темницу, но злость нарастала в нем с каждой минутой. Мало того, что эти люди причастны к убийству его семьи, мало того, что они сделали с ним и его другом, теперь они еще собираются превратить его в покорного раба. Андаир продержался полчаса, а потом напал на стражников, тем более что и оружие под рукой нашлось – приличных размеров камень. Не суждено ему было стать мирным строением.
И снова удача отвернулась от вальдара, лишь поманив. Когда разделался с ближайшими воинами и собрался выбраться за стену к нему подбежал маг. В проклятых денирийских браслетах Андаир не мог ничего ему противопоставить. Если бы только он мог колдовать… Он поставил бы щит, и если потребовалось еще один, он бы смог добраться до мага и тогда… Закусывая губу от боли, Андаир не мог перестать думать о том, чтобы сделал с магом сумей он до него добраться. Вместо этого чародей уложил вальдара обычным воздушным кулаком. Андаира подняло в воздух и грохнуло о стену из толстых бревен, начисто вышибло дух и едва не переломало ребра.
Подоспевшая подмога отпинала Андаира для верности, а затем его закинули в подземелье, только теперь одного. Бессона не привели ни через день, ни через месяц. И Андаир не знал радоваться этому или тревожиться за судьбу друга. Жив ли он вообще? Дни слились для вальдара в бесконечное серое пятно, он совсем потерял счет времени и ощущение реальности. Стражники не разговаривали с ним никогда, молча оставляли еду, воду и уходили. Андаиру начало казаться, что он забудет человеческую речь и сойдет с ума. Холодные стены тесной камеры, тусклая лампочка над дверью и ненавистная цепь на щиколотке раздражали вальдара. Чем дальше, тем больше. Сводили с ума, выматывали душу. Он бродил туда-сюда по темнице, насколько хватало длины цепи, как зверь, который больше не может выносить свою неволю. Пытка длилась и длилась и никогда не заканчивалась. Иногда, вальдар разговаривал сам с собой. Это успокаивало и одновременно пугало. Что можно потерять в жизни, когда все уже потеряно? Только себя самого. Единственным спасением стал сон. Андаир никогда в жизни не спал так долго, но чем дольше он спал, тем хуже потом себя чувствовал. Просыпался ослабевшим, больным и будто побитым. Но это ничего, ведь главное убить время.
Прошел почти год, когда дверь отворилась и впустила внутрь немного радости. Точнее, довольно много радости. Бессон, как известно, был весьма крупным мужчиной. Прихрамывая, он вошел внутрь, и стражник закрыл за ним дверь. На искалеченной ноге Бессона находился странный деревянный сапог, который, судя по всему, позволял ему ходить, хоть и сильно прихрамывая. Друзья бросились друг другу навстречу и крепко обнялись. Они долго молчали и не разжимали объятий.
– Я думал ты мертв, – наконец, сказал Андаир и отстранился, заглядывая другу в лицо. – Где ты был? В соседней камере?
– Нет, – качнул головой Бессон и отвел взгляд. – Давай присядем, разговор будет долгим.
Друзья уселись на охапку несвежей соломы, которая служила Андаиру постелью. И Бессон, видя нетерпеливый вопрос в глазах Андаира, продолжил: