На молитве. В тишине и в буре - стр. 18

Вот сразу пред нами во всем величии высокий собор, имеющий вид спокойно плывущего могучего корабля. Как напоминает этот Успенский храм заветную, на чудесах построенную «Великую Церковь» Киево-Печерской лавры…

В уступе южной стены, снаружи, прилегает часовня над могилой великого старца, в которой много десятков лет ходили на поклонение, как ходят теперь к его раке. Место в земле, где стоял гроб, теперь облицовано мрамором, и сверху сделан сход.

А вот мы внутри собора.

Какой чудный, величественный иконостас… Словно запутались, переплелись могучие, каких и в природе не бывает, какие были разве только в земле обетованной, виноградные лозы, образуя просветы для икон. И весь иконостас устремился множеством ярусов в высоту, восходя к небу…

Между двумя столпами, поддерживающими своды, стоит во славе беломраморная, под балдахином древнерусского стиля, рака чудного старца… Когда она открыта, вы видите под шелковыми или парчовыми воздухами очертания главы и прикладываетесь чрез прорезь к челу.

… О, духом поспеши, выйди навстречу к нам, тихий, скоропослушный чудотворец! Прижми нас к твоей груди; дай нам часть твоего на всех хватающего сердца. Как твоим прежним гостям, так и теперь – от своей души к душе нашей – воскликни громко: «Христос воскрес!» И пусть от этих заветных слов возродится все во внутреннем мире нашем…

Встань, поспеши к нам! Прими, выслушай, побеседуй. Блесни, осияй нас твоей святыней; согрей, просвети твоей благодатью!

Серафим, Серафим!

Стойте тут, раз уж дошли до этого святого места, раз в нескольких шагах от вас в этой раке один из славнейших нерукотворных живых храмов торжествующего Бога.

Стойте, говорите все, что на сердце, что наболело, чего вы желали и что не сбылось; чего ждете, но не смеете надеяться. Все ему говорите – дурное и хорошее. Он все разберет и в чистом виде светлым фимиамом вознесет молитву вашу внимающему Богу.

Идет за молебном молебен; не молкнет зов к нему, вокруг кого при жизни волновалось, бывало народное множество, кого теперь зовут с разных концов, кто так скоро и осязательно отвечает.

Ведь всякий зов к нему вызовет его милость, ласку, дар вашей душе.

Если же вам не нужно ничего, стойте, грейтесь у очага святости, «смущаясь и дивясь», радуясь этому воздуху той совершенной праведности, по которой с детства тоскует ваша душа…

Потом, от его раки, пойдем в новый храм, воздвигнутый над его кельей.

В западной части обширного богатого храма хранятся четыре стены его кельи, заключавшейся раньше в большом каменном корпусе, разобранном, чтоб дать место этому храму.

Справа от входа – печь с лежанкой из белых с зеленым убором изразцов, справа – единственное небольшое окно. В углу – снимок с той находящейся в Дивеевском монастыре подлинной келейной и любимой его иконы Богоматери Умиления, пред которой он скончался в коленопреклоненной молитве.

Подсвечники с аналоем стоят на вероятном месте этой блаженной кончины. А большой, во весь рост, портрет на стене прямо пред вами прекрасно передает эту кончину. Очи сомкнуты на святом благодатном лице; но ждешь – вот откроются. Уста не дышат. Но кажется – вот-вот раскроются, прошепчут: «Радость моя!»

Теперь, по берегу Саровки, имея слева сосновый бор, пойдем в «ближнюю пустыньку», у которой расположен и колодезь.