На крыльях кошмара - стр. 32
Едва под ногой кхари скрипнула доска пола, как в светлицу вошла девка-чернавка и сказала, что ей велено помочь госпоже Алее собраться к пиру. С помощью работницы кхари искупалась и принялась одеваться.
И тут началось самое интересное. В дальнем углу комнаты стояла ширма, за которой до времени скрывался её вечерний наряд… И поделать теперь было уже ничего нельзя – кхари дала слово его надеть.
Сразу стало понятно, что этот ужас измыслила Марфа. Рубаха – ещё ладно, а вот сарафан оказался почти весь расшит самоцветными камнями, редеющими только ближе к подолу. Весило это недоразумение не меньше облегчённой женской кольчуги, какие носили кхари в Лардим-Азрае, когда собирались в патруль. В комплект к наряду шёл круглый головной убор, украшенный так же, и по весу больше похожий на стальной шлем. Стоило всё платье немыслимых денег, и больше походило на насмешку, чем на приятный сюрприз дочери воеводы.
«Не верю, что я настолько плохо выгляжу, чтобы меня стоило рядить в целое состояние» – со злостью подумала Алея. Но общий подтекст был понятен. Её хотели отдать замуж любой ценой в прямом смысле. Пожалуй, это вызывало в кхари больше всего опасений, когда первая эйфория от разрыва с Барах-Дином прошла, и Алея стала задумываться про жизнь в Лурье. Всё здесь хорошо: и родители, и сёстры с племянниками, и прекрасное Златолучье, и свежая прохлада зелёных трав на лугу… Много чего ещё, только в этом списке не сыскать свободы от традиций. А раз так и ты женщина, то будь добра, отправляйся замуж. И неважно, хочешь ты этого или нет.
А Алея, понятное дело, не хотела. И надевать ужасное платье, на которое ушёл целый сундук драгоценных камней, не горела желанием. Да им же человека убить можно! Ладно, она – кхари – привычная…
Однако слово было дано, и ей пришлось подчиниться.
Когда девка-чернавка окончила помогать воеводиной дочери одеваться, Алея с трудом узнала себя в зеркале. Хороша! Нет слов, чтобы описать, как она стала хороша. Но чужой, холодной красотой, сродни хозяйке медной горы из детских сказок. Её будто одели в крошку из самоцветных камней – синих и зелёных, она вся переливалась, как каменная ящерка, стоило ей лишь слегка пошевелиться.
И кхари сложно было представить мужчину, согласного жениться на такой ледяной глыбе, если только он не ищет способа обогатиться за счёт невесты. Начать испускать холод ещё и глазами, ей не стоило никакого труда. Губ Алеи коснулась грозная усмешка. Она всерьёз вознамерилась утереть тётке Марфе нос. Пусть только сунется какой-нибудь охотник до богатого приданого, ей будет чем его приветить…
***
Алее очень хотелось переговорить с мамой с глазу на глаз перед тем, как идти на пир, но у неё ничего не вышло – времени совсем не осталось. Сёстры подхватили её под руки и почти понесли, хохоча, в сторону княжеской гридницы – огромного длинного помещения, предназначенного для пиров и приёма важных посольств.
Купца нигде не было видно, и Алея забеспокоилась – неужто его не пригласили? Сама она села рядом со Жданой – самой старшей своей сестрой. Села – и поняла, что сарафан мёртвым грузом придавил её к лавке – подняться теперь будет очень проблематично.
Где-то в углу заиграли гусляры, а виночерпии понесли разливать первые кувшины с заморскими винами. Гости за столом собрались все знатные и приближённые к князю. И чем ближе к Миродану они сидели, тем больше самых разных заслуг имели перед Лурьей. Там же находились мать с отцом и другие нарочитые мужи с жёнами. Сам князь сидел во главе стола с супругой. По правую от него руку примостился его сын – отрок Оназар. А рядом с княгиней расположилась дочь Миродана от первого брака – великовозрастная Нарина.